Считая от Томашува Мазовецкого, прошёл через сёла и посёлки: Поплавы, Смардзевичи, Уневель, Парадиж, Процьвин, Смарков, Друтарня, Хельб, Млынек, Пески, Козья Воля, Неклань.
Вышел из села очень рано и направился в сторону Неклани. Надо было пройти через Неклань и дальше идти по лесу в сторону Большого Села. Селяне сказали мне, чтобы был очень осторожен, потому что в некланьском дворце располагается команда украинских веркшуцев,[89] которые без оружия даже в туалет не ходят. Кто-то из селян вполголоса сказал даже, что в самой Неклани, под носом у веркшуцев, действует сильная подпольная организация.
Недалеко от Неклани я вышел из леса на шоссе. Мимо меня проехало несколько немецких машин, но никто меня не трогал. Заметил только, что на определённом расстоянии от меня очень медленно ехали на велосипедах двое гражданских. Я не обращал на них внимания и потому не заметил, когда они подъехали ко мне сзади и пристроились с двух сторон. Я обратил внимание, что задний карман одного из них оттопыривается в форме пистолета. В тот же момент понял, что мои поиски приближаются к какому-то концу. Было ясно, что не столько я нашёл, сколько меня нашли. Не было только уверенности, что это за парочка.
Один из них обратился ко мне на «ты» и спросил, являюсь ли я чужим в этих краях. Я сказал, что я из Восточных Окраин и не знаю этих мест. Тогда второй велосипедист сказал, что в случае, если я что-то ищу, то они, возможно, могли бы мне помочь. Когда я выразил сомнения в том, что они смогут мне помочь, один из них сказал: «Говори смело, мы свои».
В тот же момент мы услышали клаксон сзади. В сторону Неклани ехал жандармский фургон. Один из велосипедистов сказал, чтобы я не оглядывался, а шёл спокойно вперёд, как если бы улаживали торговую сделку. Когда фургон проехал мимо, то я обратил внимание, что сидящие на лавках немцы держали на коленях оружие, готовое к стрельбе.
Велосипедист спросил меня, сильно ли я испугался жандармов, и, не дав мне ответить, спросил меня, могут они мне помочь или нет. Мне казалось, что терять мне особо нечего, даже если бы это были немецкие агенты. Я сказал, что сбежал из тюрьмы и из лагеря «ОТ» и что ищу партизан.
Оба велосипедиста обрушили на меня перекрёстный огонь вопросов. Спрашивали меня, не боюсь ли откровенно разговаривать с селянами и спрашивать про партизан. Спрашивали, на каких языках разговариваю и что у меня в карманах. В конце спросили меня, есть ли у меня семья и как намереваюсь убедить партизан в том, что действительно хочу бить немцев, что меня не подослали.
Мы вошли между первых домов Неклани, и я обратил внимание, что люди кланяются обоим едущим рядом со мной велосипедистам. Потом мы уселись во рву недалеко от кладбища, и они велели мне ещё раз рассказать им всё с самого начала. Потом отвели в корчму и сказали официанту, чтобы дал мне поесть. Съел я очень много, что даже официант удивлялся, как можно столько съесть за один раз. Мои знакомые велели мне подождать, а сами куда-то вышли.
Я успел понять, что буфетчик следит за каждым моим движением. Несмотря на заполненность заведения, никто ко мне не подсел. Прошло много времени, и я начал беспокоиться: не был уверен, что велосипедисты вернутся за мной. Если бы я остался один, то снова пришлось бы бродить и искать ребят из леса.
Через несколько часов ожидания я спросил шинкаря, не знает ли он, когда вернутся господа, которые пришли вместе со мной. Шинкарь сказал, что он этих людей не знает, но раз уж они сказали, что придут, то, наверное, не бросят.
Велосипедисты пришли за мной, когда последний посетитель выходил из заведения. Сказали мне, что пока им не удалось ничего для меня сделать, но, быть может, ещё удастся. Отвели меня на ночлег к селянину, кажется, к солтису[90] этого села. Хозяева были ко мне очень гостеприимны, а их дочка подарила мне пару шерстяных носков. Весь следующий день я просидел на лавке перед домом. Мне дали щедрый обед, но никто не вступал со мной в разговоры.
На следующую ночь, когда я уже лежал на чердаке на сене, за мной пришли велосипедисты. Я попрощался со своими хозяевами, но по выражениям их лиц не мог понять, знают ли они, куда мы идём. Велосипедисты были сегодня одеты уже иначе, чем раньше. На них были непромокаемые немецкие плащи. Когда мы вышли за Неклань, один из них спросил меня, не потерял ли я охоты идти в партизаны. Потом попросили ещё раз рассказать о моём заключении, освобождении и бегстве из лагеря ОТ. Мы очень долго шли болотистой дорогой, пока не дошли до руин какого-то кирпичного завода или литейной печи.
89
Werkschutz — букв, «заводская охрана». Частные охранные структуры, использовавшиеся Третьим Рейхом для охраны стратегических предприятий, где использовался труд остарбайтеров. Охраняли также лагеря, где размещали остарбайтеров