Под их нажимом часть вазимба снова снялась с места и переселилась еще дальше на север, к озеру Алаотра.
Когда стало ясно, что вот-вот разразится открытая война между хова и вазимба, последние отправились на запад через горы Бунгулава.
Согласно преданиям хова, вазимба были потому побеждены королем хова Андрианьяком, что его воины пользовались копьями с железными наконечниками, в то время как наконечники копий вазимба были из обожженной глины. Когда я пересказала эту легенду деревенским старикам, они скептически покачали головами:
— Хова утверждают, будто вазимба из страха перед ними оставили свою землю. Это неверно. Вазимба тоже знали железо, у них были кузнецы и изделия из металла. Просто они не хотели кровопролития, не хотели, как рабы, трудиться на полях хова. Поэтому они переселились на запад в поисках новой родины.
— Хова утверждают, будто вазимба очень маленького роста и могут превращаться в невидимок, что они якобы злые духи.
— Это тоже неправда. Вазимба, живущие на западе, похожи на нас. Только они несколько ниже ростом, чем бара и сакалава, и их кожа немного светлее. Они очень чтут своих предков. Тот, кто оскорбит память предков или войдет в склеп, заболеет и умрет.
Где находятся их деревни?
— В окрестностях Анкавандры и Итонди живут много вазимба. Однако только Махатао знает, где находятся деревни вазимба, сохранивших свои древние обычаи.
Я уже давно поняла, что должна терпеливо ждать того времени, когда Махатао сочтет возможным повести меня в деревни вазимба. Но прошло еще немало дней, прежде чем моя мечта воплотилась в действительность.
В самой Андакане жили только ближайшие члены семьи Махатао: его дочери и оба сына. Из них лишь младшая дочь была еще не замужем. Каждая семья в деревне имела свой дом, разделенный на две половины. В деревне всегда бывали гости: пастухи, пасшие в окрестностях свои стада, путники, остановившиеся в нем на краткий отдых, и т. д.
Жители деревни, особенно Пела, старательно обучали меня своему языку. Они терпеливо объясняли мне значение новых слов при помощи слов, которые мне уже были известны. Хотя я и захватила с собой грамматику и словарь, пользы от них было немного, поскольку к тому времени только язык жителей плато, хова, имел свою письменность. Во время царствования Радомы I, довольно прогрессивного короля, малагасийский язык, на котором тогда говорили жители плато, был записан при содействии лондонского миссионерского общества и затем объявлен государственным письменным языком. Постепенно он пополнялся иностранными словами и техническими терминами. Этот письменный язык является в настоящее время наряду с французским государственным языком.
Параллельно с ним, однако, существует много диалектов. Почти каждая деревня говорит на своем диалекте. К счастью, едва ли не в каждой деревне встречаются талантливые самородки, умеющие буквально на лету схватить суть того, что беспомощно пытается выразить гость, и мгновенно перевести его мысль на понятный местным жителям язык; таким образом они выступают в роли переводчиков, не зная других языков, кроме родного.
Благодаря им я довольно успешно объяснялась с населением. Кроме того, меня обучили нескольким фразам вроде «Я хочу пить, дайте мне воды» и другим на случай, если я ненароком потеряю сопровождающих, заблужусь или попаду в чужую деревню.
Среди жителей Андаканы нашлось много добровольцев, которые изъявили желание стать моими учителями. Мы очень привязались друг к другу. Мои новые друзья старались подбодрить и развлечь меня. Они боялись, что меня начнет одолевать тоска по родине, и всячески стремились отвлечь меня от «черных» мыслей. Им очень хотелось, чтобы я навсегда осталась в деревне. Я была им чрезвычайно благодарна, однако в разговорах не упускала случая, хотя и в шутливой форме, упомянуть, что я всего лишь вахани, то есть гость, и должна буду вернуться домой. Но они не хотели даже слышать об этом.