С наступлением утра мы тронулись в обратный путь. Как обычно, припекало солнце, но мы шли и шли вперед по горячему песку. Лишь иногда нам попадались небольшие ручейки, в которых едва заметно струилась вода, горячая, как кипяток. Но и ее мы пили с жадностью — настолько у всех пересохло в горле.
К полудню после шестичасового перехода мы вошли в Мареарану.
Почти одновременно туда же приплыли на небольшой лодке три женщины из Бебузаки. Они рассказали мне, Что в деревне умер трех летний ребенок: пятый за последние недели.
— У старосты скоро тоже умрет ребенок, — сказала одна из них, — помогите нам!
Почти одновременно в комнату вошел мужчина с пятилетним малышом на руках.
— Мой сын тоже заболел, — сказал он. — Что с ним?
— Я не врач, — ответила я. — Кроме того, у меня нет медикаментов.
У ребенка был вздутый, упругий живот и с трудом прослушивался пульс. Он метался в жару.
— Его рвет каждые пять дней, — сказал отец.
— Возможно, у него приступ аппендицита, хотя и говорят, что на Мадагаскаре это случается очень редко, — сказала я и обратилась к мэру: — Его нужно отправить для тщательного медицинского освидетельствования к врачу.
— Сейчас уже поздно нести его в Анкавандру, — ответил отец ребенка. — Идти туда ночью тяжело и небезопасно. Кроме того, на руках у жены грудной ребенок. Она не может пойти с нами.
Тогда я осталась с ребенком, сделала ему холодный компресс и дала таблетку, стимулирующую деятельность сердца, — единственное оставшееся у меня лекарство. Вскоре, однако, стало ясно, что у ребенка не аппендицит, а катар кишок — довольно распространенная детская болезнь. Я попросила принести несколько лекарственных растений, целебные свойства которых мне были хорошо известны. Однако никто не знал, что это за растения.
— Быть может, у вас есть кофе? — спросила я.
— У меня есть немного, — ответила одна женщина.
— Принесите его! Мы обжарим зерна до почернения и размелем.
Женщина принесла кофе, и я, приготовив черный порошок, смешала его с размятыми бананами; получилась кашица, которой я покормила с ложечки ребенка.
— Мы знаем, что кофе — фанафоди, и поэтому всегда держим его дома. Но мы никогда не знали, что его можно жарить, пока он не станет черным, как уголь, — удивились женщины.
Я всю ночь просидела с ребенком, кормя его время от времени кашицей из бананов и жареного кофе. Утром ребенок сам поднялся с постели и, ни слова не говоря, выбежал на улицу. Все облегченно вздохнули.
Несколько дней спустя мы были в Анкавандре.
Вскоре к нам пришел туда из Бебузаки посыльный с известием, что ребенок чувствует себя хорошо. От имени соплеменников он пригласил меня на ежегодный праздник, посвященный поминанию умерших. По его словам, праздник, на который соберутся все вазимба, продлится целую неделю.
Вазимба пригласили меня только потому, что я спасла жизнь их ребенку. Я решила возвратиться в Бебузаку. Мэр выделил мне в помощь повара, а также одного мужчину, служившего в Анкавандре помощником полицейского. Правда, они не понимали ни слова по-французски, но зато я знала, что на них можно положиться и что они будут ценными помощниками. Оставалось только найти носильщика. После некоторых усилий наши поиски увенчались успехом. Мы назвали нового носильщика Амбаниандро, потому что я никак не могла понять, как его в действительности зовут.
Один миссионер из Анкавандры довез нас на своем джипе до последней деревни, до которой еще можно было добраться на машине, и, пожелав счастливого пути, развернулся и через минуту скрылся за горизонтом. Очень скоро выяснилось, что мы сделали неудачный выбор, наняв Амбаниандро носильщиком. Едва мы тронулись в путь, как он стал жаловаться, что груз слишком тяжел и что, кроме того, он болен, и вскоре отказался нести поклажу. Я остановилась в растерянности, понимая, что мне не дотащить такой груз на своих плечах. К счастью, на помощь немедленно пришли повар и полицейский, разделившие между собой поклажу нерадивого носильщика.
К вечеру запахло гарью: мы вступили в полосу лесного пожара. Наступила ночь, но небо было красно от огненных всполохов, едкий дым ел глаза.
— Это не опасно, — успокоил меня полицейский.
Поздно ночью мы вошли в деревню племени бара.
Деревенский староста, с которым мы познакомились еще во время первого путешествия в район Манамбулу, очень обрадовался моему приходу. Несмотря на поздний час, он велел приготовить праздничный ужин. После ужина между нами завязалась дружеская беседа. Староста проявил большой интерес к моей работе. Он оказался местным богачом, владельцем стада зебу в пять тысяч голов. Он рассказал, что не так давно купил у одного индийца транзисторный приемник и каждый день слушал передачи малагасийского радио. Однако несколько дней назад приемник замолчал. Тогда он отправил к индийцу человека с просьбой починить сломанный аппарат, но торговец ответил, что приемник умер и больше не заговорит, и предложил посланному приобрести новый транзистор.