Целитель пожал плечами и захлопнул книгу. Таких историй в северных, да и в любых других пределах без счета. Войны вспыхивали и затихали, дети рождались, родители умирали, и не всегда в свой срок.
– Охотник ушел, – в голубых глазах старосты сверкнул гнев, – Его взяли восточники из Подгорного.
– Взяли ветра – охотника? – засомневалась я, – Тогда им никто уже не поможет.
– Человека, – припечатал палач.
Слово упало, как немой укор. Иногда такое случалось. Кто-то из людей в силу обстоятельств получал информацию о нашей тили-мили-тряндии, о ее обитателях.
У таких было три (замечательное число, не правда ли?) пути. Первый – сделать вид, что ничего не было, и жить дальше. Ему следует большинство. Второй – прийти в неистовство от открывшихся перспектив и нырнуть в омут с головой. Примерно четверо таких закладывают душу и вливаются в наш дружный коллектив. Шестеро из каждого десятка исчезают. Возможно, уходят в безвременье, а, возможно, волки что-то недоговаривают.
Есть и третий, самый трудный путь, для твердолобых и отчаянных. Из добычи превратиться в охотника. На тот короткий срок, пока везение будет на вашей стороне. Может, удастся очистить мир от лиха, орола или даже падальщика. Пока ваши благие цели не привлекут внимания тех, кто человеку не по зубам – лгунов, ведьмаков, изменившихся, нелюдей или ветров – охотников. На этом карьеру истребителя нечисти можно считать оконченной.
Это и произошло с безымянным охотником. Старосту расстраивало то, что точку поставят восточники, а не он сам.
– Может быть, вы сумеете подобраться к нему, – глядя в сторону, стал рассуждать палач, – Мои все на виду, рожи успели примелькаться, а вы чужаки.
– Может быть, – осторожно ответила явидь.
– И, может быть, вы, совершенно случайно, обозначите его местонахождение указующим амулетом, – мужчина нагнулся, подобрал обычный серый камень, такие сотнями валяются в пыли.
Темные глаза вспыхнули, перед нами стоял не обычный палач, на нас смотрел ведьмак, наделенный властью как над живой, так и не живой материей. Камень на секунду раскалился докрасна, и с едва слышным шипением остыл.
– Взамен я узнаю, у кого останавливался этот ваш Тур, и каким тропами шел.
– Узнай, – Пашка подставила ладонь, и на нее упал ставший серым и неприметным камешек. – Мы тоже по сторонам внимательно посмотрим, но если не получится, не обессудьте.
– Не обессудим, – на лицо мужчины вернулась улыбка. – Какие обиды между земляками.
Подгорный мы увидели и услышали издалека. Дым печных труб, уходящий в небо, шум моторов, хорошо накатанная дорога. Даже я не прошла бы мимо, не то что нечисть. Несколько грузовых фур стояло на обочине, водители что-то обсуждали на повышенных тонах. И пусть основным языком востока были различные смеси китайских диалектов, здесь в центре континента все еще главенствовал русский, пусть и на стежке Простого демона.
Назвать Подгорный селом язык не поворачивался, по площади он был больше чем Заячий холм, если все его изгибы растянуть на плоскости, а по застройке плотнее чем наше Юково. Уже не деревня, а маленький городок. Необычно для линейной стежки, хотя если представить, сколько товаров через нее проходит, ничего удивительного.
Второй деревянный домик со старомодной вывеской «Трактир» оказался придорожным кафе. Чаи, зелья, яды, закуски, глаза, нанизанные на нитку, консервированные мозги, сушеные суставы без уточнений о происхождении. Но среди водителей попадались обычные работяги, потому меню разнообразили чебуреками, быстро завариваемой лапшой и прочей гадостью, которой питаются люди.
Спрятавшись от дождя, мы взяли горячего чая и устроились за резным под старину столом. Если бы не девушка с мохнатыми бровями, приветливо обнажившая клыки из-за стойки, можно легко представить, что это обычная человеческая забегаловка.
Я смутно представляла, зачем мы явились сюда спустя несколько столетий. Кому мог запомниться путешественник, остановившийся на стежке на одну ночь, а потом снова ушедший в горы? К сожалению, ни к чему другому привязать произошедшую накануне «нехорошую ночь» мы не могли.
Мартын раскрыл тетрадь, и стал перелистывать страницы.
– Мы знаем, что на ночь он останавливался у гвоздаря, – задумчиво поднял кружку с чаем парень.
– А гвоздарь – это? – спросила я.
– Кузнец, – Пашка понюхала напиток, скривилась, но отпила чуть-чуть. – Как думаете, он жив?