– Восторг, – захихикала змея.
– Я убежала. И больше никогда не ходила на его лекции.
– Получила пять автоматом?
– Четыре, – поправила я. – К чему я это говорю, иногда люди любят мысли о чем-то, а не само действие. Иногда я гадаю, как это могло бы быть. И боюсь даже представить, чем будет пахнуть поцелуй Веника.
– Но иногда так хочется проверить, – кивнула Пашка. – Старик поставил артефакт вызова, как скоро хозяин разжует падальщика и выплюнет. Всего лишь из-за мыслей.
– Пошла ты, – повторила я, главным образом потому что ничего больше в голову не приходило. – Ревнивый демон, звучит, как анекдот.
– А кто говорит о ревности? – удивилась змея. – Он убьет его потому, что… – она оборвала фразу, чуть повернув голову, но на тропинку так никто и не вышел, библиотека оставалась темной.
– Почему?
– Потому что. Хватит трястись, хватит думать, что все кончено, – она вдруг схватила меня за блузку и дернула, удлинившиеся когти проткнули затрещавшую ткань. – Из-за твоего страха у меня клыки растут и яд вырабатывается в немереных количествах.
– А как же «Костя»? – хрипло спросила я. – Или нелюди готовы выбросить в выгребную яму даже тех, кого любят?
– Сейчас плюну ядом, и завоешь уже по делу, – она отпустила блузку, – Я хочу его вернуть, еще раз впиться зубами в плоть и слизать кровь, – она сглотнула. – Хочу услышать его «змейка», да просто хочу его. Но в отличие от тебя не буду разбивать голову о стену, если не получится.
– Я тоже не буду, – я оглянулась, кусты качались от ветра, вряд ли мы были одни, но никто не хотел вмешиваться в дело воспитания человека.
– Не ври. Когда приходит Алиса, ты вспыхиваешь, как лампочка, но потом вспоминаешь, и тебе становится стыдно за радость, что дарит дочь. Скажешь, не так?
– Не скажу. Никогда не спорю с тем, кто сильнее.
– Умная позиция. Так, может, включишь мозги? Потому что из человека ты превратилась в добычу. Ты же так гордилась вашим племенем, вашей чистотой. Давай, отвлекись, сходи к дочери, спроси, есть ли у нее чистые носки и пилка для ногтей.
– Что? – я выпрямилась.
Пашка засмеялась, моментально почувствовав произошедшую перемену.
– Что ты сказала? – спросила я, стараясь не потерять тот обрывок мысли, за который удалось зацепиться. – Марк еще здесь?
– Даже не сомневайся, справа, в кустах, – указала она и крикнула. – Выходи, мелкий.
Гроздья цветов, похожих на нашу сирень, только в два раза крупнее, закивали головками, выпуская на тропинку осыпанного светлой пыльцой мальчишку.
– Видел вора? – спросила явидь, не успел он отряхнуться. – Ты же все время рядом терся.
Разочарование так ярко проступило на его лице, что мне стало ясно – не видел. Пашка чертыхнулась.
– А мальчишек, что баловались с петардами, видел? – спросила я.
Марик кивнул.
– Сможешь узнать, кто надоумил их сделать это именно сегодня и именно у библиотеки?
– Сможет, – ответил звонкий голос, я почувствовала, как неуместная улыбка раздвигает губы.
Марк обернулся, к крыльцу подошла Алиса. Пашка повторно и непечатно высказалась, ей не нравилось, когда к нам подкрадывались незамеченными.
Моя дочь положила руку на плечо разом оробевшего мальчишки и твердо сказала:
– Все выясним.
– Да, – добавил Марк дрогнувшим голосом.
– Это может быть совпадением, – пояснила я. – Выворачивать пальцы не обязательно. Узнайте, где взяли петарды и кто, если таковой был, подал идею позлить вория, – Алиска показала язык и шутливо отсалютовала мне рукой.
Парень кивнул, не в силах перестать коситься на Легенду Зимы. Глядя им вслед, я вспоминала слова дочери, сказанные здесь же:
«Я помогаю отцу, и мне это нравится. Нравится притворяться, лгать, подталкивать».
И вот теперь о помощи попросила я, вернее, не просила, но и останавливать не стала.
– Думаешь, не случайность? – спросила Пашка, когда они свернули на ведущую к столовой тропинку.
– Стоит стяжателю покинуть логово, как он теряет связь с вещами, – я пошла вдоль кустов сирени. – Другого способа вынести книги из библиотеки я не вижу. Так что, да, дума, его выманили.
– Зачем? В книгах действительно что-то есть?
– Возможно. В книге. В одной. У «Хроник эпохи истребления» и «Забытой истории запада» есть копии. А у дневника Тура бегущего нет. Если книга не уникальна, то кража лишена смысла.
– Картэн сказал, он жил не в то время.
– Да, но он много ездил, много слышал и видел. Легенды, слухи, страшные сказки на ночь, – я вздохнула. – Это пока единственная надежда, если нам хотят помешать, значит, мы на правильном пути.