— Да. Он меня поцеловал. Дыхание отдавало столовской картошкой, губы были до противности слабыми, а руки, которые он запустил под свитер, потными и дрожащими.
— Восторг, — захихикала змея.
— Я убежала. И больше никогда не ходила на его лекции.
— Получила пять автоматом?
— Четыре, — поправила я. — К чему я это говорю, иногда люди любят мысли о чем-то, а не само действие. Иногда я гадаю, как это могло бы быть. И боюсь даже представить, чем будет пахнуть поцелуй Веника.
— Но иногда так хочется проверить, — кивнула Пашка. — Старик поставил артефакт вызова, как скоро хозяин разжует падальщика и выплюнет. Всего лишь из-за мыслей.
— Пошла ты, — повторила я, главным образом потому что ничего больше в голову не приходило. — Ревнивый демон, звучит, как анекдот.
— А кто говорит о ревности? — удивилась змея. — Он убьет его потому, что… — она оборвала фразу, чуть повернув голову, но на тропинку так никто и не вышел, библиотека оставалась темной.
— Почему?
— Потому что. Хватит трястись, хватит думать, что все кончено, — она вдруг схватила меня за блузку и дернула, удлинившиеся когти проткнули затрещавшую ткань. — Из-за твоего страха у меня клыки растут и яд вырабатывается в немереных количествах.
— А как же «Костя»? — хрипло спросила я. — Или нелюди готовы выбросить в выгребную яму даже тех, кого любят?
— Сейчас плюну ядом, и завоешь уже по делу, — она отпустила блузку, — Я хочу его вернуть, еще раз впиться зубами в плоть и слизать кровь, — она сглотнула. — Хочу услышать его «змейка», да просто хочу его. Но в отличие от тебя не буду разбивать голову о стену, если не получится.
— Я тоже не буду, — я оглянулась, кусты качались от ветра, вряд ли мы были одни, но никто не хотел вмешиваться в дело воспитания человека.
— Не ври. Когда приходит Алиса, ты вспыхиваешь, как лампочка, но потом вспоминаешь, и тебе становится стыдно за радость, что дарит дочь. Скажешь, не так?
— Не скажу. Никогда не спорю с тем, кто сильнее.
— Умная позиция. Так, может, включишь мозги? Потому что из человека ты превратилась в добычу. Ты же так гордилась вашим племенем, вашей чистотой. Давай, отвлекись, сходи к дочери, спроси, есть ли у нее чистые носки и пилка для ногтей.
— Что? — я выпрямилась.
Пашка засмеялась, моментально почувствовав произошедшую перемену.
— Что ты сказала? — спросила я, стараясь не потерять тот обрывок мысли, за который удалось зацепиться. — Марк еще здесь?
— Даже не сомневайся, справа, в кустах, — указала она и крикнула. — Выходи, мелкий.
Гроздья цветов, похожих на нашу сирень, только в два раза крупнее, закивали головками, выпуская на тропинку осыпанного светлой пыльцой мальчишку.
— Видел вора? — спросила явидь, не успел он отряхнуться. — Ты же все время рядом терся.
Разочарование так ярко проступило на его лице, что мне стало ясно — не видел. Пашка чертыхнулась.
— А мальчишек, что баловались с петардами, видел? — спросила я.
Марик кивнул.
— Сможешь узнать, кто надоумил их сделать это именно сегодня и именно у библиотеки?
— Сможет, — ответил звонкий голос, я почувствовала, как неуместная улыбка раздвигает губы.
Марк обернулся, к крыльцу подошла Алиса. Пашка повторно и непечатно высказалась, ей не нравилось, когда к нам подкрадывались незамеченными.
Моя дочь положила руку на плечо разом оробевшего мальчишки и твердо сказала:
— Все выясним.
— Да, — добавил Марк дрогнувшим голосом.
— Это может быть совпадением, — пояснила я. — Выворачивать пальцы не обязательно. Узнайте, где взяли петарды и кто, если таковой был, подал идею позлить вория, — Алиска показала язык и шутливо отсалютовала мне рукой.
Парень кивнул, не в силах перестать коситься на Легенду Зимы. Глядя им вслед, я вспоминала слова дочери, сказанные здесь же:
«Я помогаю отцу, и мне это нравится. Нравится притворяться, лгать, подталкивать».
И вот теперь о помощи попросила я, вернее, не просила, но и останавливать не стала.
— Думаешь, не случайность? — спросила Пашка, когда они свернули на ведущую к столовой тропинку.
— Стоит стяжателю покинуть логово, как он теряет связь с вещами, — я пошла вдоль кустов сирени. — Другого способа вынести книги из библиотеки я не вижу. Так что, да, дума, его выманили.
— Зачем? В книгах действительно что-то есть?
— Возможно. В книге. В одной. У «Хроник эпохи истребления» и «Забытой истории запада» есть копии. А у дневника Тура бегущего нет. Если книга не уникальна, то кража лишена смысла.