Выбрать главу

— Ты спрашиваешь, стоит ли оно того? Что еще мне остается? — Марина стиснула зубы и зло проговорила: — У меня ничего и никого нет. Пусть для Олега я давно стала привычкой, а не любимой женщиной, он хотя бы был рядом, пока не схлопотал инфаркт. Светка вон сына в честь его назвала, а сама в день его десятилетия сгинула. Отметили праздник. Автокатастрофа. Моя Светка! Что у меня осталось, кроме меня самой?

— Внук, — ответила я.

— Внук… — Она выплюнула слово, будто непристойность. — А ты знаешь, что Света не должна была в этот день никуда ехать, не должна была встретиться на окружной дороге с той фурой, потерявшей управление, если бы не этот… этот не устроил истерику, видите ли, ему не подарили какой-то диск с игрой к его ящику! И она поехала, пообещала любимому сыночку. Назад не вернулась.

— Мне жаль.

— Плевать. Всем жаль. Даже этому… уж я-то позаботилась, чтоб он не забыл. Только это ничего не меняет, — с горечью отмахнулась старая подруга и так неожиданно схватила меня за руки, что я даже не подумала вырваться. — Помоги мне! Богом прошу, помоги! Это шанс. Я начну все сначала, построю жизнь с нуля. Оставлю Олега в покое, бог ему судья, я же вижу, осуждаешь. Пусть так. Сама заплачу, скажи чем! Все отдам. Ольга! Помоги!

Она всхлипнула и зарыдала. Я выдернула руки и едва сдержалась, чтобы не вытереть их о джинсы. Чего я ломаюсь? Взять да и продать ее демону. Если сильно захотеть, можно попробовать связаться с хозяином нашей и сотни других стежек. Мне точно такое зачтется. Что-то во мне даже жаждет такого решения и замерло в предвкушении, представляя, как это будет. Уж кто-кто, а демон вернет ей настоящую молодость, без всяких словесных эпикризов, ну и оставит у себя в вечном услужении. И будет Марина нужники в поместье чистить да лакеев развлекать, в лучшем случае. В худшем — хозяин каждую пятницу, или субботу, тут как повезет, будет выгрызать ей кишки на потеху съехавшимся гостям. Потом, конечно, взмахом руки излечивать и снова выгрызать. Каждый день она будет жить в ужасе, ожидая очередной праздничной трапезы. Умереть таким «живым блюдам» позволяют редко.

— Ольга? — позвала Маринка.

— Нет, — выдавила я ответ и тут же пожалела, надо было пробормотать что-нибудь невнятное, но обнадеживающее, пусть бы ждала, — я не за этим пришла.

— А зачем?

— Остановить. Спасти.

И тут она захохотала. Взахлеб, визгливо, безнадежно. Так смеется тот, кто все для себя уже решил, тот, кому нечего терять, тот, кого здесь уже ничего не держит. Тот, для кого слов убеждения не существует.

Вот и поговорили. Я развернулась и пошла в прихожую. Если раньше я еще надеялась, то теперь уже нет, этот полубезумный смех все расставил по своим местам.

Из одной из дверей выскочил Олег. В глазах — беспокойство пополам с паникой. А смех все звучал и звучал, в него стали вплетаться хрипы и какие-то безнадежные подвывания.

Я быстро, не давая себе возможности передумать, достала скомканный лист. Расправила и припечатала ладонью парню на грудь. Орденов не держим, извини.

— Что происходит? — испуганно спросил он.

— Если ты все же решишь прийти в гости, то делай это с открытыми глазами.

— Что? — Он машинально придержал письмо.

Пользуясь моментом, я быстро развязала веревочки и сдернула с его руки браслет. Кожа привычно согрела пальцы, маленькие камушки бисера привычно впились в ладонь. Когда-то давно его так же касались руки моей дочери, моей Алисы. Я не могла себе позволить потерять то, что она когда-то смастерила для меня ко дню рождения.

Хохот на кухне перешел в громкое и отчетливое булькание.

— Бабушка, — парень кинулся на кухню, сминая листок и запихивая в карман спортивных штанов.

Славно. Надеюсь, он про него не забудет. Я вышла в прихожую. Расческа с несколькими застрявшими между зубцов каштановыми волосами лежала на полке, что я приметила ранее. То, что надо. Сняв с расчески образец, я открыла входную дверь и вышла из этого сумасшедшего дома.

Из сумки на свет появился маленький пакетик. Мне нравится думать, что именно в такие упаковывают улики настоящие, а не киношные полицейские. На самом деле пакет был самым обычным, с клейкой полосой, в таких продают бижутерию. Волоски улеглись на дно. Я остановилась, хотя до выхода из подъезда оставался один этаж, два пролета. Вы замечали, что спускаться всегда легче, чем подниматься? Я аккуратно расстегнула молнию на правом кармане олимпийки и осторожно вывернула карман. Вот он, короткий коричневый волосок, прилипший к изнанке. В этом плюс синтетической подкладки — к ней все липнет: мелкие нитки, пылинки, перья, волоски. Не зря старательно трепала парня по голове, стараясь выглядеть естественно — не просить же клок на память.