«Хорошо бы, также, как-то вынести из города Меч Сталинграда и отдать его этому Юрию. Тогда я чуть не героем стану, и он меня точно с собой заберёт…»
Павлик вертел в голове ситуацию, рассматривая её с разных сторон, и пришёл к мысли, что всё-таки, меч он один вряд ли вынесет. И, лучше всего, чтобы Палыч и остальные тоже были живы-здоровы.
«Пусть Палыч с этим Юрием обсуждают все дела с руководством Болотной рощи, — думал Павлик. — А пока они там всё решают, я форсирую свои любовные дела с Дашей».
Как именно к ней подступиться он пока не знал, но понимал, что действовать придётся быстро и решительно!
Глава 23,
в которой всё хуже некуда, но можно стать героем
Павлик сидел какое-то время, раздумывая о текущей ситуации и прокручивая в голове возможные варианты действий, в случае опасности, как вдруг услышал позади, на этаже, тихий голос вожака.
Воробей вернулся!
Парень вскочил и быстрым шагом направился на первый этаж. Так и есть. Воробей стоял перед Колей с Нырой и что-то тихо говорил им. При появлении парня, все посмотрели на него.
— Как там, на улице? — спросил Воробей.
— Никого не видать.
— Хорошо. Берите вещи и за мной!
— Погоди! — вскинулся Коля. — Так, я не понял, чего там, наверху-то?
— Увидите. Пошли!
Не дожидаясь их, переступая через несколько ступенек, Воробей быстро двинулся наверх по ступенькам. Парни переглянулись и, ничего не говоря, быстро подобрали рюкзаки и поспешили вслед за ним.
Поднимались быстро. Шагая наверх по ступенькам, глядя под ноги, Павлик регулярно видел мелкие пятна крови на бетонных ступеньках лестницы. Капель было немного, одна-две на лестничный пролёт, но от их вида стало почему-то очень страшно…
Вот и восьмой этаж. Воробей остановился, обернувшись к парням, и от его взгляда у Павлика почему-то на душе стало ещё тревожнее, чем было, когда он сидел у подъезда и каждую минуту ждал звука выстрелов.
Тяжело выдохнув, с таким видом, словно он несколько часов таскал тяжести, Воробей сказал, глядя на Колю:
— Короче! Их постреляли. Почти всех. Я думаю, Захар постарался. Сейчас там Палыч лежит, связанный. Захар ему сухожилия перерезал.
— Он жив? — выдохнул побледневший Коля.
— Да. Попискивает.
— Так что же?..
— Я думаю, он уже не оклемается… Вот как сделаем. Ты иди, один, спроси его, что и как, может он, что тебе скажет. Если спросит про нас, скажи, что мы внизу, у дверей в подъезд, сидим, тебя ждём. Скажи, что я подниматься по лестнице не могу, ранен.
— И зачем это?
— За тем, чтобы он думал, что нас рядом нет и вы с ним в квартире одни. Может так, он что интересное тебе скажет! Понял?
Коля, нервно кусая губы, промолчал.
— Иди!
Пройдя мимо Воробья, Коля, шатаясь, словно пьяный, зашёл в квартиру.
Вожак посмотрел на Ныру. Тот сразу же заволновался.
— Ты чего, Воробей? — испуганно забормотал пленник. — Может их и Захар положил, но, а я-то тут при чём? Я же с вами всё время был! Я чё, дурак, что ли?..
— Да нет у меня к тебе претензий. Расслабься!
Он быстро снял с него наручники, помог снять чемодан, после чего опять заковал ему руки за спиной.
— Ложись! — показал он на бетонный пол.
Быстро и без нытья, Ныра повиновался, повалившись на бетонный пол лестничной площадки. Воробей склонился над парнем и быстро заковал его ноги наручниками.
— Зачем это, Воробей? — плаксивым тоном сказал Ныра. — Ты же знаешь меня… Я же с вами был…
— Не ссы. Никто тебя не тронет. Только лежи тихо.
Посмотрев на Павлика, Воробей кивнул ему, идём, мол. Вдвоём они осторожно вошли в квартиру. Сделав несколько шагов по коридорчику, Павлик сразу же увидел лежащий труп одного из бойцов. Верхняя часть его тела лежала в коридоре, а ноги в комнате. Подойдя ближе, Павлик узнал Юрца.
Тихо пройдя мимо павшего, парни остановились у входа в комнату, откуда доносились тихие голоса. Воробей глянул внутрь, а затем кивнул парню, приглашая взглянуть. Тот осторожно заглянул и только открыл рот. С одной стороны, увиденное удивило. Удивило, но немного. Чего тут особенного?
Посредине комнаты, на напольном ковре, спиной к ним, лежал Палыч. Руки у него были связаны за спиной. Ноги тоже связаны и в районе коленок ноги были в чем-то тёмном. Явно в крови. Кровь также пропитала ковёр, на котором он лежал. В метре от головы старика лежала отрезанная голова Степана.