Войдя в кабинет дежурного врача, я увидел Педро, который возился с молодым человеком лет двадцати пяти, крепким и мускулистым, который ранил себе левую ногу мачете. Педро пытался остановить кровотечение, он поднял на меня глаза и сказал:
— Ты, толстяк, вовремя пришел, хоть я за тобой и не посылал. Хочу, чтобы ты мне помог — у него перерезаны связки. Будем оперировать в операционной, чтобы было все как следует.
Постепенно я превратился в ассистента Педро. Естественнее было бы, если бы ему ассистировал Рамос и наоборот, поскольку оба они хирурги, но отношения между «левыми» и «правыми» стали настолько напряженными, что Педро всегда зовет ассистировать меня. Мне это нравится. Я вспоминаю, как несколько месяцев, когда был студентом, занимался ортопедией.
— Ну что ж, пошли.
Операция продолжалась дольше, чем мы ожидали. Очень трудно оказалось подойти к связкам и сшить их. Мы уже зашивали кожу, когда вдруг Каридад, операционная сестра, которая за минуту перед тем вышла, опять просунулась в дверь:
— Можно я уйду ненадолго? Ведь мы уже кончили, правда?
Дверь приоткрыта, и мы слышим голоса, доносящиеся с первого этажа.
— А что там внизу происходит, Кари? — спрашиваю я.
— Я как раз хотела вам рассказать. Звонили из Гаваны и сообщили доктору Фернандесу, что доктор Баркес не будет больше директором больницы, директором теперь будет он, доктор Фернандес. Сами понимаете, он страшно рад, и все его поздравляют. Вот я и хотела… Можно?
— Конечно, иди, — сказал Педро, заклеивая пластырем повязку на ране, и посмотрел на меня, скроив удивленную мину.
Медсестра ушла, мы оставили больного на попечении фельдшера, а сами отправились в смежную с операционной комнату, где хранилось белье.
— Знаешь что, толстячок, угости-ка ты меня своей вкусной сигаретой…
Я дал ему «компетидору», другую взял сам, и мы прикурили, несколько раз молча затянулись. Издалека до нас доносился гул голосов.
— Ну и дела! — сказал Педро с самым мрачным видом. — Если этот человек, — продолжал он, — еще не став директором, наворотил такого, что же будет дальше?
Он сидел, положив ноги на стол, уставившись в потолок, и рассуждал, словно сам с собой, словно думал вслух, не ожидая от меня ответа.
Я был встревожен, сознавая, насколько труднее будет теперь наладить работу больницы.
— Интересно, почему в министерстве приняли такое решение, неужели не понимают, как это повредит медицинскому обслуживанию в Баракоа?
— Сдается мне, Педро, что надо нам готовиться к худшему. И при первой возможности ехать в Гавану, поговорить с Гранадосом или еще с кем-нибудь, добиться, чтобы министр узнал, как на самом деле обстоят дела. Это единственное, что сейчас приходит мне в голову, но вообще все следует хорошенько обдумать… Ладно, пошли обедать.
Спускаясь вниз, мы повстречали доктора Фернандеса, счастливого и сияющего. Вокруг него толпились Рамос, Пера с женой, гинеколог и врач, самовольно уехавший из Эль-Хамаля.
Не ожидая от нас первого шага, Фернандес сам направился к нам и протянул руку:
— Ну а вы, коллеги, поздравите меня с назначением?
Пожав ему руку, Педро сквозь зубы пробормотал:
— Поздравляю.
Потом я обменялся рукопожатием с Фернандесом, но молча, лишь слегка наклонив голову.
— Пойдемте сейчас все со мной — мне бы хотелось отметить это событие у Панчи. Пригласите всех служащих больницы, всех!
Наверное, поразительное было зрелище, но мы с Педро уклонились от приглашения и пошли обедать.
Педиатр тоже отказался — ему надо было взглянуть на маленького пациента в кабинете дежурного врача. Пока мы обедали, почти все сотрудники больницы бросили свои рабочие места и отправились к Панче, где у стола, уставленного бутылками с ромом и пивом, частью уже пустыми, сидел Фернандес и его приспешники.
Возвращаясь из столовой, мы с Педро повстречали в коридоре Марию дель Кармен.
— Мари, — пошутил я, — ты почему не отмечаешь назначение нового директора?
Мария нахмурилась и, поджав губы, сказала:
— Вы считаете, что директор больницы может среди бела дня устраивать пьянки и вместе со своими сотрудниками распивать спиртное, бросив работу? А мне это не по вкусу. И потом, я должна зайти к мальчику, я его оставила с родителями.
— Ты совершенно права, Мария. — Ортопед был очень доволен. — Иди к мальчику, не бросай работу.