— Хорошая идея, идём, — благосклонно кивает это чудо.
Конечно, никакой особой надобности в советах этой девочки у меня нет. Зато общаться с ней крайне интересно — уж очень необычная она для своего возраста. И про её семью узнать было бы любопытно. Впрочем, у моего «подката» была ещё одна причина…
— Инаби-кун! Вот ты где! — раздаётся верещание в конце коридора. — А я тебя жду!..
Во время одного из последних визитов в парк мы оказались среди отстающих вместе с Кедоин, которая соседство восприняла весьма своеобразно. И уже спустя пару минут неспешной прогулки стала активно делиться впечатлениями по классическому чукотскому принципу: «Ой, Инаби-кун, смотри, правда красивый цветок? А он тебе нравится? А к моей причёске подойдёт? А как ты думаешь, вон тот магазин — хороший? Мне кажется, не очень. Когда я там была в прошлый раз, продавец так на меня посмотрел… А правда, погода сегодня замечательная?..»
Изредка я успевал поддакивать, удивлённо охать или задумчиво хмыкать, что только раззадоривало девочку, так что процесс выноса мозга путём накачки абсолютно бесполезной информацией длился, и длился, и длился… Блин, а я-то считал её нелюдимой и замкнутой... С тех пор это ходячее радио изрядно разнообразило мою жизнь. Во время занятий она, вероятно, стеснялась, но по их завершении отрывалась по полной. Сегодня Обито задерживался, а настроения заниматься в одиночку не было совершено. Так что я решил поставить эксперимент, благо любой исход имел плюсы:
— Привет, Киоко-чан! А мы вот обсуждаем хитрости в изучении ручных печатей, — улыбаюсь спокойно и доброжелательно, подражая своей спутнице.
— Да?.. А как же… я думала, что мы пойдём вместе… — видно, что девочка изрядно смущена.
— Я не против, — перевожу взгляд на Ито. Та степенно кивает. — И Йоко-чан тоже. Идём вместе?
— Хорошо…
Дальнейшее путешествие по деревне проходит весьма и весьма насыщенно. Кедоин преодолевала застенчивость ровно два квартала — пока речь шла о тонкостях складывания волшебных кукишей. Жажда общения победила. Ни я, ни загадочная японская девочка особой болтливостью не отличались, так что Киоко отлично уравновешивала нашу компашку. Впредь ей будет с кем поболтать и помимо меня.
По дороге активно крутил головой — путь к дому Ито лежал через ту часть деревни, в которой мне ещё не доводилось бывать. Окружающий пейзаж не радовал. Покосившиеся дома и какие-то склады, грязные узкие улочки, шайка бомжеватого вида пьяных мужиков…
— Эй, ты! Ты ведь дочка Кику? — заросший по самые брови кадр с нехилым пивным животом схватил мою спутницу за плечо. Фак. Как хреново… — Зуб даю, это ты! Одеваешься так же, как эта…
Последующая речь этой орясины осталась для меня загадкой — всё-таки матюгаться меня тут ещё никто не учил. Но в общем смысле сомневаться не приходилось. Заезжий интеллектуал выразил своё искреннее огорчение матерью Йоко, не ответившей взаимностью на его искренние чувства. После чего решил выместить злобу на безответной девочке.
Мразь. А я — самоубийца. Он один меня тупо весом задавит, а ведь есть ещё четверо… Ксо. Концентрирую чакру в руке и бью снизу по широкому запястью. Затем хватаю освобождённую одноклассницу и отталкиваю за спину. Успеваю рявкнуть: «В полицию!..». Оскорблённый в лучших чувствах синяк орёт дурниной, и заплывшие глазки концентрируются на мне:
— Урою, сосунка! — откуда проклятый олигофрен достал нож? Отступаю на пару шагов и быстро оглядываюсь. Обе девочки бегут без использования чакры! Всё. Как говаривал один ушастый и языкастый абориген: «Это кылдык!»
Мужик с громким рёвом бросается на меня, выставив ножик перед собой. Видать, не в первый раз решил засунуть кому-то перо под ребро. Успеваю чуть повернуть корпус и выставить руку вперёд. Благодаря моему росту и телосложению удар приходится не в живот, а в грудь. Скребанув по ребру и оставив широкий порез на левом боку, нож проваливается дальше, а набравший инерцию противник сам натыкается на «вилку» в глаза. После чего рушится на меня всей тушей. Слышен звон катящейся по мостовой железяки. Урод ревёт, окончательно подминает меня и бьёт вслепую. Ещё раз. И ещё. Как глу…
Очухиваюсь от болтанки. Неведомая сила подбрасывает вверх-вниз, будто на американских горках. Тошнота, слабость, жуткая боль в груди и голове, правый глаз не открывается, а левый всё равно ни черта не видит кроме размытых пятен. Какая сволочь меня так немилосердно трясёт?
Видимо, какие-то высшие силы тоже возмутились подобной вселенской справедливости, потому что болтанка резко остановилась, а вокруг явственно потемнело. Кажись, какая-то добрая душа оттащила меня в больничку — после пары месяцев стационара у Уручи запахи лечебных гербариев ни с чем не спутаю. Главное, чтоб не в морг…
В следующий раз в себя прихожу ночью. Лежу. На груди повязка. Ноет челюсть. После осторожной проверки обнаруживаю отсутствие четырёх зубов с правой стороны. Руки-ноги и всё остальное тоже на месте, хотя левая верхняя конечность не двигается. Интересно, почему… ага, гипс. Ну, ни хрена себе, сходил за хлебушком!
Оглядываю комнату. Вернее, палату. Окно. Койка. Простынь. Пижама. Тумба. Стул, придвинутый к кровати. Анда… Анда?! Точно, она, родимая. Спит сидя — умаялась за день, да тут ещё со мной нервотрёпка… Присмотревшись, замечаю, что девушка сильно сместилась во сне и уже полулежит на моей кровати. Идея. Аккуратно встаю, морщась от боли в левом боку, обхожу спальное место и задумчиво чешу затылок. Осторожно поднимаю ногу почивающей родственницы и затаскиваю на кровать. Так, теперь вторую. Уф-ф. Задача нетривиальная, если тебе шесть лет и одна рука не действует. Хорошо, что она такая стройная. Что там с обувью… отлично! Больничные тапки без задников. Снимаем. Подкладываем подушку и стаскиваем тело ниже. Во! Хорошо лежит! Точнее, не очень, но на большее меня не хватит. И так странно, что не проснулась. Накатывает слабость — организм непрозрачно намекает, что пора закругляться. Передвигаю стул — коли перевернётся, хоть головой на пол не брякнется. Замечаю на тумбочке стакан. Тэк-с, что там у нас? Валерьянка. Суду всё ясно. Возвращаюсь на законное место, только вместо занятой подушки кладу голову на женскую руку. Довольно улыбаясь, проваливаюсь в сон.
Выписали меня утром.
Усталый дядька с чёрной щетиной зашёл в палату ещё в предрассветных сумерках, оценил «диспозицию» и провёл светящейся рукой вдоль моего тела, задержавшись у головы. После чего громко шлёпнул планшет на тумбочку, разбудив Анду, и, черканув на каком-то бланке пару строчек непонятных каракулей, буркнул, чтобы мы отправлялись домой и не портили ему статистику дежурства. Честно попытавшись разобрать нацарапанное, я пришёл к выводу, что коряво пишущие врачи — своеобразная константа Вселенной, одинаковая во всех мирах. Если доживу до Пятой Хокаге — знатно поржу над всеми работниками администрации.
Завтракали мы уже дома. Женщины разрывались между желанием оборвать мне уши и радостно затискать (неизвестно ещё, что страшнее). Тейяки тайком показал большой палец. Мелкий носился вокруг меня кругами и сеял хаос. Скормив мне вторую порцию и потерпев неудачу в запихивании третьей, женщины со вздохами отправились совершать трудовые подвиги. Послушав моё брюзжание о том, что с этой кормёжкой что-то не так и меня явно заколют следующей осенью, как поросёнка, Тейяки поржал и тоже отчалил. Обито сопроводил меня до комнаты и, уложив, почапал грызть гранит науки.
Проснувшись, снова основательно набил будку под бдительным присмотром Уручи, а затем, стоически выдержав перевязку, отправился релаксировать на любимую завалинку хозяина дома. Мне было… не по себе. Только сейчас начало постепенно доходить, насколько близко я был к склеиванию ласт. Да и собственная слабость изрядно беспокоила. Утешало то, что даже в самом неприглядном случае, будущее уже изменилось. Да, братик всё же запал на Рин, благодаря истории с документами. Да, он уже успел втянуться в соперничество с белобрысым. Но мне удалось повернуть всё наилучшим образом. Ведь Нохара привыкла к нашим ежедневным сборищам, и всё больше сближается с Обито. Сам он намного сильнее, чем мог бы быть, значит проигрышей всухую не будет, значит соперничество с Какаши не станет таким ожесточённым. В общем, грядущее выглядело весьма радужно, и никаких тебе канонов!