Эту игру брат придумал и показал Обито неделю назад, когда стал нормально двигать руками. Минут двадцать длилось обучение правилам игры. Оно осложнялось тем, что велось полностью на языке мимики и жестов, но потом процесс пошёл. И если сначала старшему мальчику игра казалась глупой, неинтересной и лёгкой, то сейчас он едва мог свести её вничью, что разжигало жуткий азарт. Теперь они уделяли этому занятию по паре часов в день и соревновались в четыре тура — правая-на-правую, левая-на-левую, правая-на-левую и наоборот.
— Ты победил, — серьёзно заметил Инаби, когда руки у обоих малолетних шиноби уже подрагивали от усталости. Старший брат довольно заулыбаться, — Смотри, новая игра[2], — он стал энергично водить перед собой руками. — Вот море, вот море, вот море Каизоку[3].
Фугаку смотрел на играющих детей. Руки его были так сильно сжаты на подоконнике, что оставили вмятины. В глазах крутился шаринган с тремя томоэ. Молодой лидер клана Учиха пробормотал «Кай» и вновь стал напряжённо всматриваться в происходящее в парке у пруда. Того, что он видел, не могло быть. Но молодой глава самого сильного из кланов деревни Листа привык доверять своим глазам. Вдруг он почувствовал, как на плечи ложатся изящные руки, а затем их обладательница несмело прижимается к его спине:
— Вас что-то тревожит, Фугаку-сама? — несмотря на недавно приобретённый статус невесты главы клана Микото всё ещё сильно стеснялась внезапного изменения своей жизни и статуса. За две недели, прошедшие с их помолвки, она успела показать себя скромной, умной и понимающей девушкой, так что жених ни разу не пожалел о своём выборе.
— Мы ведь договаривались, Микото, — вздохнул он, — Хоть наша свадьба и состоится после твоего шестнадцатилетия, я не собираюсь соблюдать все церемонии ещё два с лишним года. Мне достаточно твоего согласия, чтобы уже сейчас относиться к тебе, как к своей жене, — он наклонил голову к плечу и коснулся щекой к ладони девушки.
— Хорошо, Фугаку, я постараюсь, — Микото сильнее прижалась к мечте всех девушек Страны Огня, а затем выглянула в окно из-за его плеча, — Ва… тебя так расстроили эти двое мальчишек?
— Да, — было видно, что тема неприятна юному главе, но, поколебавшись, он заставил себя продолжить. — тот, что постарше, Обито-кун, ребёнок, которому суждено быть изгоем в собственной семье.
— Но почему? Я слышала, что его отец был нукенином, но ведь это не повод…
— Его отец не был нукенином, — прервал её речь будущий муж. — По крайней мере, не успел им стать. Он был из лучших бойцов клана. Отец доверял ему. Только его он мог отправить на ту миссию ранга S.
— S? Он был настолько силён, что его отправили на такую миссию в одиночку? — охнула Микото.
— Да, — Фугаку смотрел вдаль, где над кромками крыш и облаками древесных крон проглядывало пронзительно-голубое небо. — Он был силён, а главное, верен клану. Его задание в стране Медведя длилось более двух лет. А вернувшись, он принёс сына. Мать Обито, она была одной из тамошних куноичи, умерла при родах. Старейшины были взбешены. Говорили, что из-за пустой привязанности наш геном мог оказаться в чужих руках. Отец выступил против наказания. Он предложил, как всё исправить. Для провинившегося была найдена невеста, которую одобрили старейшины клана. Но он отказался. Во всеуслышание заявил, что не предаст память о той женщине. И что никакая другая даже сравниться с ней не сможет. Проще говоря, он предал нас. Поставил свои эмоции выше долга перед кланом. Отцу пришлось вызвать своего друга на поединок. Только я и старейшины были ему свидетелями. Хоть мы смотрели во все глаза, разобрать что-то было просто невозможно — так быстро они двигались. Миг — они стоят рядом. Другой — обоих охватывает чёрный огонь, не оставивший даже пепла.
— Какой ужас! Так значит, Обито-кун…
— Мы осиротели одновременно. Вот только я стал главой клана, а он — одиноким годовалым сиротой. Я понимаю, что нельзя обрекать ребёнка на одиночество, но не могу взять его на воспитание. Что скажут другие семьи клана, когда увидят, что на них не обращают внимания, а сына «предателя» — холят и лелеют?
— Бедный мой Фугаку, — девушка обеими руками обхватила руку жениха. — Как же ты выносишь всё это? И неужели нельзя ничем помочь мальчику?
— Можно, — парень усмехнулся одними губами, продолжая внимательно следить за детьми. — Я попросил об этом Тейяки. Он понимает всю несправедливость ситуации и обещал приглядывать за пацаном. Но это не отменит того, что Обито — изгой. Никто из клана не будет учить его искусству шиноби. Никто не заговорит с ним по-доброму. Большинство не захочет, а остальным запретят старейшины.
— Ну, может быть, всё не так плохо? — попыталась развеять гнетущую атмосферу одна из самых молодых чунинов клана Учиха. — Кажется, он сильно сдружился с Инаби-куном, пока ухаживал за ним. Говорят, они даже называют друг друга братьями.
— Я тоже это слышал, — кивнул глава Учиха, задумчиво потирая подбородок. — Их истории очень похожи. Отец Инаби тоже взял жену без одобрения старших, хоть она и происходит из клана Кохаку — нашего давнего союзника. Они охраняют границу со страной Рек. Не имеют ни улучшенного генома, ни каких-либо сильных техник. Вот почему Анде были не рады у нас. Говорят, немало куноичи Учиха имели виды на её мужа. Естественно, её сразу невзлюбили. А когда она всего через полгода стала вдовой — стали злословить в открытую. И всё же Инаби ждало хорошее будущее. Он наверняка справился бы со службой в полиции — у его матери явно к ней талант. Но тут вмешалась эта болезнь…
— Но ведь сейчас с ним всё хорошо! Да, он пока с трудом ходит, но совсем недавно Инаби-кун едва мог пошевелить пальцем!
— Ты знаешь его диагноз? — обернулся к ней Фугаку. — Врождённая патология кейракукей в мозгу. В результате чего каналы чакры в голове развивались в несколько раз быстрее всех остальных. Что ещё более странно, результат был незаметен до последнего момента, когда мальчик просто упал на землю и стал корчиться от боли. Работники госпиталя удивлялись, как ему не разорвало голову! Его каналы в мозгу соответствуют каналам взрослого человека! А ведь мальчику всего три года! С таким не выживают! Анда забрала его из госпиталя, потому что там ничем не могли помочь. Ребёнку оставалось жить пару недель.
— Но ведь они могли ошибиться? Наверняка медики ошиблись! — воскликнула девушка. — Ведь с мальчиком уже почти всё в порядке!
— Обследование проводила сама Сенжу Цунаде. Затем перепроверили ещё пятеро лучших ирьёнинов. Шансов не было. Единственная возможность выживания в такой ситуации — что пациент сам разработает атрофированные каналы чакры, соединяющие мозг с остальным телом. Но для этого нужна концентрация и навыки обращения с чакрой на уровне хотя бы выпускника Академии. Можешь себе представить, что нетренированный трёхлетний ребёнок окажется способен сам достичь такого?
— Но ведь он достиг? Получается, Инаби-кун очень одарённый мальчик?
— Если он и правда смог это сделать сам — он талантливее Мадары. Вот только… Посмотри на них. За полтора часа, что они здесь, Инаби ни на минуту не прерывал тренировок. Все эти игры служат развитию реакции и координации. Он не играет, он тренируется.
— И правда! Это так странно для маленького мальчика! Но всё равно это не повод так напрягаться, муж мой!
— Я знаю, — вздохнул Учиха. — Но всё не идёт из головы один момент… Когда ирьёнины проводили обследование, самый младший из них сказал, что картина такая, будто ребёнку пересадили мозг взрослого. Над ним посмеялись и сказали, что такое не под силу даже Мудрецу Шести Путей. Но знаешь, когда смотрю на этого карапуза, мне становится по-настоящему жутко.
— Перестань! Ведь ты сам сказал, что такое невозможно, — голос Микото стал жалобным, и она просяще заглянула в глаза жениха. — Но даже если у Инаби-куна разум взрослого, который заставляет быть его таким серьёзным, его память всё равно — чистый лист. Мы должны будем воспитать и его, и Обито-куна верными идеалам Учиха, и тогда всё будет хорошо!
— Ты права, жена моя, — улыбнулся ей парень, и стало впервые за разговор заметно, насколько он молод. — Твои речи уже сейчас мудры и достойны главы клана. Однако задуманное тобой непросто выполнить.