— Тише.
— Разве для того я учился искусству начертания печатей, чтобы строчить письма каким-то недовольным бабам? — на полтона ниже пробухтел Узумаки. — «Уважаемая Хана-тян! С прискорбием вынуждены сообщить, что в бюро находок северной управы не поступало ни одной чёрной игрушечной кошки с белыми пятнышками». Проклятие! Оказывается, им и дети пишут!
Мы с Джирайей синхронно хмыкнули. Поняв, что всё равно уже не усну, я потянулся и, поплотнее укутавшись, подсел к костру:
— Тебе, по крайней мере, приходилось просто строчить послания, — я выудил из рюкзака походную кружку и черпнул ароматного чаю из висящего над огнём котелка. — А мне приходилось не только их доставлять, но ещё и растолковывать адресатам, кто я такой, и чего к ним припёрся.
— Пф-ф! Что тут трудного! Пришёл да отдал.
— Н-да? А ничего, что сначала нужно ещё найти дорогу? Это тебе не Коноха!
— Па-адумаешь! Взял бы, да и спросил!
— Раз такой умный, сам бы и бегал, писарь!
— Ах ты!.. Да тебе с твоими каракулями ни за что бы ответы писать не доверили!
— Тише!
— Простите, Джирайя-сенсей, — хором пробурчали мы. — Больше не повторится.
Саннин закатил глаза. Это был наш стандартный ответ на все дисциплинарные наезды.
— А ещё, даже если я находил адресата, он мог не принять письмо.
— Как это?
— Ну, представляешь, принёс я извещение о штрафе владельцу одного ресторанчика, а он мне и заявляет: «Ты кто такой, я тебя не знаю, иди на выход». Видите ли не похож я на служащего Северной Управы. Пришлось «шаринганом» пугать.
— Пф-ф! Опять ты со своими хитростями… — задрал нос Такеши. — Фудо-сама сказал, нельзя всё время полагаться на хитрость и обман. Надо прямо встречать и преодолевать трудности, как велит Воля Огня!
Теперь уже настала моя очередь фырчать и пыхтеть. Такеши победно ухмыльнулся, а Жабыч решил воспользоваться паузой в нашем споре для поучительного замечания:
— Итак, ученики, что же вы вынесли из вчерашнего дня?
— Что быть чиновником — просто, но неинтересно! — припечатал Узумаки.
Я передёрнул плечами. Просто, как же. Позавчерашний день у меня слился в бешеный калейдоскоп: «принеси-подай-бегом-найди-срочно-передай-что-такдолго». Неудивительно, что, еле доковыляв до облюбованной сенсеем полянки, я рухнул и проспал остаток дня и всю ночь. Хорошо, что Джирайя вовремя заметил наше с Йоко обессиленное состояние и скомандовал привал, едва солнце перевалило за полдень.
— Я думаю, Джирайя-сенсей, что если бы мы с Такеши стали чиновниками, то скоро перестали бы быть ниндзя, — вношу свою лепту в традиционный анализ миссии. — Пусть мы делали совсем не то же самое, что главные бюрократы, но суть та же. У них столько бумажной работы, что просто времени на тренировки не останется. Хотя за этот день я стал немножко ориентироваться в столице. Но заниматься такой беготнёй годами — ни за что! Так что из нас троих только Йоко-тян провела день с пользой.
Я виновато покосился на всё-таки проснувшуюся девочку. Вот уж кому пришлось несладко. Если я просто замотался от переизбытка новых впечатлений, то наш отрядный медик вплотную подошла к границе физического истощения, и вчера еле ноги успевала переставлять. По словам старших, она ещё не умела толком дозировать чакру при лечении техникой Мистической Руки, да и резервом большим не обладала. Сейчас Ито была объективно слабейшей в команде, но мы не могли не уважать её упорство и потрясающее отсутствие жалости… к себе самой.
— Как ты себя чувствуешь, Йоко-тян? — Джирайя серьёзно и внимательно разглядывал ученицу. — Слабость прошла?
— Простите, Джирайя-сенсей, мне следовало лучше рассчитывать свои силы, — склонила голову девочка. — Сейчас уже всё в порядке.
— Хорошо, — улыбнулся саннин, протягивая руку над огнём. — Вот, это тебе.
На ладони его лежал цветок розы, искусно свёрнутый из обыкновенной бумажной упаковки от печенья.
— Сможешь закрепить без заколок?
— Да, — почти прошептала девочка. Приложила подарок к волосам и опустила руки на колени. Затем вновь поклонилась. Цветок держался в волосах, будто приклеенный. — Спасибо, Джирайя-сенсей.
Хрумкая невкусным походным завтраком, я размышлял о том, сколь сильны в этом мире средневековые обычаи. Я ясно видел, что Йоко совсем не дичится и не стесняется жабьего саннина. Неукоснительное следование правилам этикета вошло у неё в привычку и стало так же естественно, как ношение кимоно. Кому другому покажется жуть как неудобно, а ей — комфортно. Но всё равно, она словно выдерживает дистанцию, старательно подчёркивая главенство новоявленного Сенжу…
Мои размышления прервала раздавшаяся в отдалении серия негромких хлопков. Очень знакомых. Именно с таким звуком рвутся кибакуфуды…
Умиротворённо взиравший на детишек саннин мгновенно подобрался, одним движением погрузил под землю угли костра и развернулся в сторону звука. Повисла гнетущая тишина.
— Придумайте, как задержать тех шиноби, — проговорил он, замирая в позе лотоса. — Мы не знаем, враги это, или друзья. Мне понадобится пара минут.
Мы переглянулись. Узумаки подскочил и спешно начал рисовать на земле печати простого, но довольно мощного барьера. А я принялся рассуждать:
— Если это враги, надо, чтоб они напугались, и решили потянуть время, чтобы подготовиться к атаке, — я почесал затылок и вопросительно взглянул на Йоко. Та согласно кивнула. — Если друзья, надо, чтоб сразу узнали. Эврика! Буншин-но-дзюцу!
Возникший рядом со мной Хатаке Сакумо улыбнулся Йоко, показал язык Такеши и направился в сторону опушки леса, навстречу вероятной угрозе. Узумаки пробурчал что-то на тему хитрых обманщиков и продолжил рисовать свои каляки-маляки. Джирайя не шевелился. От его глаз медленно ползли вниз и в стороны широкие красные полосы.
Скрестив руки, я бездумно теребил украшенные сложной фуин кожаные браслеты на запястьях. Что-то было успокаивающее в том, чтобы раз за разом обводить кончиками пальцев запутанный узор. Йоко закончила паковать наш нехитрый скарб и замерла рядом. Клон добрался почти до самой стены деревьев. Стелящаяся над землёй белёсая дымка удачно скрывала отсутствие следов и то, что трава под ногами клона не пригибается. В серых рассветных сумерках его безмолвно плывущий над землёй силуэт казался чёрным.
На опушке шевельнулась ветка.
====== Глава 27 — Игра на выживание ======
Не успеваю придумать, какой алгоритм действий лучше подойдёт клону, чтобы и вероятного противника отвадить, и возможных союзников не напугать. Воздух визжит и рвётся на лоскуты. Клона накрывает целой тучей острых сосулек. Из казалось бы редкого тумана неожиданно выскакивают тени. Одна, две, три... восемь взрослых шиноби. Замечаю у ближнего ко мне протектор с четырьмя косыми полосками. Ё...
Сенсей не позволяет долго находиться в ступоре. Его лапа резко опускается мне на плечо и отшвыривает далеко назад:
— Бежим!
Перекатившись, вскакиваю на ноги, помогаю подняться отправленному следом Узумаки и даю дёру, исполняя приказ сенсея. Шиноби Тумана уже сократили дистанцию метров до тридцати и сейчас охватывают нас редким полукругом. Джирайя хлопает ладонью по земле среди каракулей Такеши, и в небо с шипением возносится стена красного света. Двое чуть поотставших ниндзя Тумана синхронно складывают серию печатей, и с обеих сторон от барьера проносятся ревущие потоки воды. Проносятся, смыкаются перед бегущей впереди Йоко, сплетясь, как настоящие змеи и отрезая нам пути к отступлению. Живые, колышущиеся водяные потоки вдруг замирают и... очень быстро превращаются в ощетинившиеся острыми иглами-сосульками ледяные стены вдвое выше меня!
Пытаюсь затормозить и развернуться к опасности лицом, но Джирайя вновь швыряет меня вперёд, почти к самой стене. Пару секунд спустя всё вокруг озаряется призрачным голубым светом.
— Расенган!
В ледяном монолите с грохотом возникает нехилый пролом, в который первым ныряет сенсей, прямо на ходу складывая серию печатей. Э? Удивлённо поднимаю взгляд. Стоящий рядом Джирайя кривит заплывшую полужабью морду в чём-то, отдалённо напоминающем ободрительную усмешку, и вышвыривает меня вслед за пробежавшим через пролом Такеши.