Надо мной сновали смартфелы и дирижабли, а планету облетали исследовательские станции всевозможных назначений. Слеза умиления покатилась по щеке, я плакал от счастья, да что со мной сегодня, в конце концов?
Крутой вираж и я, стряхнув с себя излишнюю сентиментальность, приземлился у памятника человеку, забросившего якорь к звёздам.
Обещанная встреча с женщиной космонавтом началась, как и положено с небольшим опозданием. Директор интерната произнесла вступительную речь, описала достижения Василисы Петровны Коньковой, рекордсмена среди женщин космонавтов по пребыванию на орбитальных комплексах. Когда разрешили задавать вопросы, дети, принялись удовлетворять ненасытное любопытство.
Спрашивали практически обо всём и чем старше были вопрошающие, тем насущней звучали их вопросы. Малышей интересовало много ли места на орбитальных комплексах, а как там кормят, а какая там мебель. Очень впечатлил вопрос мальчика:
– Василиса Петровна, а как быстро вам хочется вернуться домой после того, как вы туда прилетели? – Ты знаешь, если бы это были комплексы двадцать первого века, наверное, в момент прилёта. – Аудитория рассмеялась, дети изучали устройства тех примитивных по нынешним меркам устройств, консервными банками, висящими в космосе,
– А сейчас это моя работа, конечно, хочется вернуться, дома ждёт сын, родные, а ещё хочется, чтобы они не утрачивали повода гордиться моей работой.
– А сувенирчики привозите сыну? – Полюбопытствовала белёсая кудряшка лет восьми.
– А как же, ведь всё, что я привожу – это подарок небес, подарок из мира звёзд, – дети разразились аплодисментами.
Далее снова последовала череда простых вопросов, и вот прозвучал, наверное, главный вопрос встречи. Его задала девушка в серебристом платье с высокой причёской, судя по возрасту, выпускница интерната.
– Василиса Петровна, как вы считаете, почему люди буквально рванули в космос всего за несколько десятилетий. Технологии открытия следовали одна за другой, почему так, ведь всё, чем мы пользуемся сейчас, это, по большей части достижения эпохи объединённого человечества.
– Видите ли, – Василиса Петровна налила воды из кристаллического графина, сделала несколько глотков и окинула аудиторию, пестрящую пытливыми взорами детей, детей невозвращенцев…
– Я искренне верю, что первый и самый главный шаг в космос человечество сделало, когда сменились идеалы, когда на первое место вышли труд, радость творчества, достижений и свершений. Да, на это понадобилось, много временя, но и то, на мой взгляд, не так уж и много. Вы знаете, мне кажется, однажды человечество словно исцелилось от вируса зла, ненависти, алчности. Ну а затем последовала, в буквальном смысле, социальная революция, истинная революция без баррикад, страданий и смертей. Естественная революция, без вложения капитала играющих людьми как шахматными фигурами богачей, революция в головах.
Идя на поправку, человечество семимильными шагами двигалось к новой науке и технике, двигалось к гармонии с природой, а уж она, природа, не сопротивляясь, открывая нам свои новые и новые тайны. Да и космос распахивал перед нами двери, в которые мы так настойчиво питались проникнуть в далёком прошлом. Так что хотите, верьте, хотите, нет, но в космосе нет места животным, вооружённым смертоносным разумом, это только в бредовых порождениях фантазии сочинителей прошлого, космос бороздили злобные пришельцы ради войн и порабощения. Космос – это не арена для боевиков, эта арена лишь была в головах сочинителей больного человечества времён разобщения.
Аудитория снова взорвалась дружными аплодисментами, дети вскочили со своих мест, их лица лучились уверенностью в завтрашнем дне и желанием строить то самое светлое будущее, чей образ был многократно опошлён мерзкими демагогами прошлого.
Я вышел в коридор и увидел там Герду, задумчиво перебирающую мозаику на стенах создавая новый узор.
– Герда, здравствуй, чего делаешь?
– Да так, – она отошла, и я увидел изображение звездолёта бороздящего пустоту среди звёзд.
– Слушай, Герда, а ты была в скансене «Старый космодром»?
– На «Старом космодроме» нет, не была, – продолжая перебирать мозаику, ответила девочка.
– А хочешь, слетаем после уроков, развеешься?