– А у нас уроки и так завершились.
– Тогда полетели? Сейчас только предупредим, что я тебя похитил на часик, полтора и…
– Полетели! – Сдвигая последний кусочек мозаики в своём творении, сказала Герда.
– А меня с собой возьмёте, – услышал я знакомый голос.
– Как думаешь, возьмём? – Я лукаво глянул на Катерину.
–Возьмём, втроём веселее, – ответила девочка, и мы дружно рассмеялись.
*
Скансен «Старый космодром» поражал размерами и примитивизмом. Высоченные опоры, фермы, огромные помосты, обожжённый бетон… Мы попросили дроида-экскурсовода оставить нас одних. Мы блуждали между застывшими на вечной стоянке автомобилями, фигурками в костюмах сотрудников космодрома, зданиями космодрома. Всё здесь было буквально пропитано духом того времени, времени безысходности и заброшенности, времени торжества платёжных средств, времени низкой стоимости жизни на бирже ценностей агонизирующего общества.
Так постепенно мы подошли к стартовой конструкции, некогда как рогатка громадный камень запускавшей корабли прошлого в небо. Герда, всё это время хранившая молчание, села прямо в сажу, толстым слоем покрывавшую бетон, переживший не один поцелуй языков пламени, вырывающихся из разогретых дюз ракет, ракет, стремящихся на свободу…
Взглянув на небо, девочка отвела взгляд и стала вдруг сама не своя, принявшись рассматривать ладони, словно видела их впервые.
– Как странно…, – Герда неторопливо погладила пальцы один за другим. – Отсюда ракеты, с трудом покидая плен родной планеты людей, продавливались в космос. Продавливались как шило сапожника в толстый слой кожи. Тяжёлые и неповоротливые ракеты стали этаким символом тогдашнего человечества, такого же неповоротливого, натужно рвущегося из тьмы духовности в тьму космоса. Да и всё, что тогда создавалось людьми, было топорным, словно заготовки. Топорное человечество, топорные достижения, топорные изделия. Вот почему в то время изучение космоса людьми было одним из забавных событий для всех…
– Для кого всех? – Спросил я.
– Что? – Переспросила девочка.
– Герда, – не узнавая свою ученицу, сказала Катерина. Герда недоуменно вертела головой. – Ты помнишь, что ты сейчас говорила?
– Нет, у меня просто закружилась голова, и я словно бы оказалась в таком волшебном текучем мире, там было всё так пёстро, там было так здорово, я бы ещё хотела там побывать.
– Я думаю это ещё случиться, – обнимая Герду, воодушевила её Катерина.
А я подумал, что может именно так и состоится первый контакт с внеземной цивилизацией, через разум детей, детей всей душой рвущихся в космос. Детей стремящихся туда, где бороздят просторы их отцы, деды, мамы, братья....
*
Финал этой истории наступил спустя 32 года. Герда Тимофеевна Железова – известный криобиолог, подарившая миру не одно усовершенствование криокамер долгого сна и новаторские криотехнологии, встречала возвращение первой межзвёздной экспедиции, прилетевшей на 16 лет позже, чем вторая.
Отец и дочь, выглядевшие как ровесники часами стояли перед стеклом карантинной камеры, пока, наконец, космонавтам ни разрешили вдохнуть чистого воздуха Земли, вдохнуть впервые за десятилетия полёта. Земля ликовала, вернулись те, кого давным-давно считали мертвецами.
Герда и Тимофей Ильиич обниматься, наперебой рассказывая о достижениях и открытиях. А ещё они едва ни каждый день ездили к матери, Герды, продолжавшей спасть в, пленившей её криокамере.
Мы, с Катей, воспитав Герду, радовались вместе с ней и Тимофеем Ильичом. А Катя радовалась вдвойне, ведь её брат вернулся и из второй межзвёздной, вернулся целым и невредимым. И пусть он встретил свою сестру уже перенёсшей несколько сессий омоложения и заменившей пару тройку органов, они были счастливы вновь обрести друг друга.
Нам с Катей хотелось верить, что однажды Герда отважится вернуть маму из объятий криосна, её знаний и умений должно было хватить для этого с лихвой…
Шли годы, человечество посылало своих сынов и дочерей всё дальше и дальше. Стали появляться базы в глубоком космосе, где несли вахту отчаянные сорвиголовы, оставаясь один на один с равнодушным космосом. Помимо всего прочего быстро пополнялась копилка открытий, мы постепенно приближались к дню покидания колыбельной человечества, голубым шаром вращающейся вокруг золотого светила.
На предстоящем продолжении Пути нам так хотелось, чтобы на обочинах космических трасс оставалось поменьше страдающих и одиноких, но, увы, равновесие неумолимо и, видимо, действительно на каждую победу придётся одно поражение. Но, самое главное, что с любой сложностью человечество отныне совладает сообща, не в эпоху ведь разобщённости живём.