Заехать ей в глаз мне не позволили личные принципы. Есть несколько принципов, которым я следую всегда. Я не изменю им даже перед строем расстрельной команды. Один из них — никогда не поднимать руки на женщину.
В общем, в ту секунду моя любовь окончательно улетучилась, превратившись в пар и сероводород…
После моего возвращения в Москву мы долго не общались. Я с облегчением вздохнул, но увы — это было еще не все. Спустя пару месяцев она позвонила.
— Прости! — всхлипывал мобильник ее жалобным голосом. — Ты появился в моей жизни в сложный период… Мне срочно нужно с тобой поговорить!..
Разумеется, я не стал развивать тему и, отделавшись парочкой дежурных фраз, отключил телефон. Она и сейчас иногда звонит…
С тех пор, когда я слышу надрывные жалобы на тему «нет мужчин вокруг», меня натуральным образом передергивает. Женщина, заявляющая подобное, никогда не дождется моего понимания и сочувствия, поскольку я твердо уверен: если она не видит вокруг себя нормальных людей, стало быть, и сама не принадлежит к таковым. Исключений нет: ты заслуживаешь то окружение, которое имеешь.
Александра оказалась эталонным уродцем. Имея рядом с собой живого, полного сил и желаний мужчину, она предпочла отстаивать собственную ущербную точку зрения: мужчин вокруг нет.
Что ж, хорошо — для тебя их действительно нет. И никогда не будет…
Пока я вспоминал последнюю попытку организовать семейную жизнь, новый приятель трижды сменил тему монологов. Две из них проплыли мимо моих ушей. Очнулся я аккурат на третьей.
— …Сильные и инициативные люди пытаются вырваться из родных мест и попасть в Москву. Причем любой ценой, — рассуждал он, уложив затылок на мягкий подголовник и прикрыв глаза. — Они готовы тесниться в съемных квартирах, работать без выходных в трех местах. Потому как считают, что живут именно в столице, а в провинции лишь выживают.
— Отчасти они правы, — робко встал я на сторону провинциалов.
— А тебе не кажется, что разрыв между Москвой и остальной Россией в конце концов приведет к необратимым социальным последствиям? — оживился Глеб, услышав мой голос. — В нашей истории уже был опыт разделения общества на две неравные части. Одна говорила на французском, музицировала в салонах, тусовалась на балах, читала и обсуждала модные романы. Другая оставалась безграмотной, прозябала в нищете и болезнях. Кончилось это в далеком семнадцатом году. Вторая часть просто уничтожила первую. Поэтому, чтобы спасти Россию, надо снова спалить Москву. Дотла!
Его логика начинала меня пугать.
— Предлагаешь устроить поджог?
— Нет, — засмеялся Глеб. — Но у меня есть к тебе одно конкретное предложение. Кстати, очень интересное.
Я с грустью в голосе поинтересовался:
— Продолжить наше знакомство следующей ночью?
— Нет, гораздо лучше. Гораздо! Уверен: ты будешь в восторге. О, кажется, я приехал!
Машина и впрямь остановилась неподалеку от пересечения Яна Райниса и Сходненской. Глеб с удивительной легкостью выскочил из салона.
— А что за работа?! — крикнул я вслед.
— Позже расскажу! — захлопнул он дверцу. И добавил: — Ладно, как говаривала Анна Каренина, «до скорого!..»
Глава пятая
Российская Федерация. Москва; район Южное Тушино. Настоящее время.
Я тяжело продвигаюсь по длинному ответвлению подводной пещеры. Минуло около получаса исследований, а главный вопрос так и остается без ответа — мне до сих пор непонятно, появился ли тоннель естественным образом или же его создали люди.
Петляя из стороны в сторону, ответвление с каждым метром становится у́же, оставляя мне все меньше и меньше пространства. Несмотря на низкую температуру воды, я одет в раздельный неопреновый костюм, ибо в «сухом» многослойном гидрокомбинезоне мне не удалось бы протиснуться сквозь некоторые узкости тоннеля. По той же причине пришлось отказаться от ребризера и двухбаллонного акваланга. Впрочем, и единственный двадцатилитровый баллон я отстегнул и толкаю перед собой, иначе рисковал бы застрять и остаться в извилистой кишке навеки.
Двигаться неудобно. В одной руке зажата катушка со светлой нейлоновой нитью; постепенно разматываясь, нить укажет направление в том случае, если придется возвращаться. Другой рукой удерживаю мощный фонарь, освещающий шероховатые стены и конусообразные отложения. Баллон я проталкиваю по тоннелю то руками, то головой. Это затруднительно, так как стальная емкость закрывает обзор…