И тут я услышал:
— Зачем он поведет? Со мной пойдем, товарищ комиссар. Я дорогу туда лучше знаю. Два раза уже там был, — ревниво отозвался связной Шарафутдинов, стоявший здесь же.
— А что же вы молчали? — спросил я, глядя в его почти детское лицо, покрытое мелкими веснушками.
— Хотел сказать, да думал, ругать станете.
— Конечно, если без дела туда-сюда ползать будете.
— Зачем без дела, товарищ комиссар? Воду, письма таскал.
— А что, там воды нет?
— Какая там вода! Немец все пожег, поломал. Одну золу да куски кирпича оставил.
Шарафутдинов, увешанный флягами с водой, два солдата с боеприпасами и я поднялись на прибрежный косогор. Там связной огляделся, кивнул головой вправо, сказал:
— Туда надо ползти, — и легко скользнул в еще дымящуюся воронку. Мы поползли за ним.
Пробираясь от воронки к воронке по местам, где еще вчера располагались кварталы домов рабочих, мы натыкались на деревянные обломки, искореженный металл, обугленные трупы. То и дело пережидали налеты мин и снарядов. Наконец, Шарафутдинов перебежал к надежному прикрытию — к массивной стене дома. Весь мокрый от пота, он предложил:
— Давайте немножко отдохнем.
Мы присели. За стеной глухо «бубнил» пулемет. А со стороны пивоваренного завода доносились взрывы гранат и густая стрельба.
Наспех покурив, собрались продолжать свой путь. Но в этот момент вдоль стены пробежал порыв ветерка, и рядом с нами в кирпичах зашуршали, словно ожившие, страницы книг. Стали просматривать их. Под руку мне попались небольшой томик стихов А. Пушкина, роман «Как закалялась сталь» Н. Островского и другие интересные книги. Я прихватил их с собой.
Поползли дальше. Вскоре оказались в одном из домов. В нем были груды кирпича, железобетона, перемешанные с разбитыми диванами, столами и всем другим, что еще недавно называлось домашней обстановкой. Как со дна колодца, через пять этажей, голубым пятном виднелось небо. Всюду гулял ветер, громыхая сорванной кровлей.
В этом хаосе наши гвардейцы занимали огневые позиции, а рядом, за стеной, слышалась немецкая речь.
По завалам и узким закоулкам Шарафутдинов проводил нас в полутемное подвальное помещение. Там Мясников доложил мне:
— Второй взвод первой пулеметной роты отбил у врага дом и отражает атаку за атакой. Огнем станковых пулеметов и противотанковых ружей уничтожили до взвода вражеской пехоты. Настроение бодрое!..
Я крепко обнял замполитрука и поблагодарил воинов за мужество, беспримерную отвагу. Глаза бойцов радостно блестели.
Мы смотрели через оконный проем на улицу. Там над развалинами взвилась зеленая ракета, и тотчас же отозвался пулемет.
— Трусят, проклятые. Реагируют на малейший наш шорох, — пояснил Мясников.
— А мы тоже не спим, — вставил Быстров, лежавший у пулемета, и дал из него длинную очередь.
— То, что вы не спите, — это хорошо, но вам нужно подумать и об отдыхе, поспать поочередно, хотя бы по полчаса. Неизвестно, какая будет впереди ночь — посоветовал я гвардейцам и рассказал об успешных боевых действиях частей и подразделений дивизии.
Оставив часть боеприпасов и книг, мы отправились дальше. Территория пивоваренного завода предстала перед нами в сплошном огне, в котором догорали бочки, чаны, заводское оборудование. Где-то в глубине двора гремели бронебойки и станковые пулеметы.
Первый расчет, в который мы попали, размещался в нижнем этаже служебного заводского помещения, выходившего окнами на улицу.
— Как себя чувствуете, друзья? — спросил я бойцов после доклада командира взвода Маховика.
— Хорошо, товарищ комиссар. Отошли уже малость, а то кружились у всех головы от этого смрада.
— Как ведут себя немцы?
— Все еще не могут примириться с потерей завода, без конца штурмуют нас. Вот посмотрите, что здесь делалось, — посетовал лейтенант.
Я глянул в амбразуру. Прямо передо мной у самой стены, раскинув руки и выкатив большие, как у совы, желтые застывшие глаза, лежал фашистский ефрейтор. За ним на издолбленных снарядами и минами тротуаре и мостовой валялось десятка два трупов.
— Молодцы! Дали жару фрицам, — похвалил я гвардейцев и посоветовал лучше укрепить огневую точку.
Переходя от расчета к расчету, мы очутились у южной стены завода. Тут огонь каким-то чудом пощадил деревянный навес, под которым остались бочки и чаны гигантских размеров.
— Мы здесь, товарищ комиссар, — увидев меня, шепотом откликнулся политрук Поленица из-под крыши, где на помосте был установлен пулемет.
— Пулемет нужно перенести вниз, там лучше можно укрепить его кирпичом и бетоном.