Поздно вечером кое-как подошли к острову Голодному, и тут набежавшей волной лодку выбросило на песок так, что она легла на борт, и все, что было в ней, полетело в воду. Трое суток сидели наши артиллеристы на этом острове. А нашему батальону пришлось вернуться обратно. К вечеру речники закончили ремонт лодки, и мы вместе с 3-м батальоном к утру 16-го переправились сюда. Так что днем 16-го переправился только один 2-й батальон. В жестокой схватке он отбил у фашистов небольшой плацдарм, на который мы высадились. И прямо в бой. Он был жаркий. Гитлеровцы не только не отступали, а наоборот, пополняя свои силы, непрерывно атаковали и контратаковали. Удалось отбить у них всего квартала два. С тех пор на этом крошечном плацдарме шли ожесточенные бои. Недоедая, недосыпая, гвардейцы отражали по восемь-десять атак в сутки.
— Особенно тяжелые дни наступили с 27 сентября, — сказал командир 2-го батальона капитан Мудряк. — В эти дни с раннего утра и до позднего вечера перед нами громыхали танки, била тяжелая артиллерия. Пехота же ползла, как саранча, по всем оврагам.
— В этот день в овраге Безымянном наши пулеметчики уложили около двухсот врагов, а пэтээровцы подожгли два танка. В целом полк истребил до шестисот фашистов, уничтожил шесть танков и два бронетранспортера, — сообщил командир 7-й роты Юрченко.
Рассказ продолжил Гущин:
— Полк понес большие потери и вынужден был отойти на вторую позицию. Здесь особенно стало заметно, как поредели наши боевые ряды, как ослабли мы. А поддержки ждать было неоткуда, так как другие наши полки находились в таком же положении, как и мы. Не было надежды и на приличное пополнение. Оставалось одно: стоять насмерть, держаться до последнего. Политработники обошли все траншеи, окопы, встретились, можно сказать, с каждым бойцом. Надо было воодушевить людей на подвиг. Бойцы поняли, каждый стал драться с удесятеренной энергией. Особенно отличился взвод полковой разведки под командованием лейтенанта Сорокина. Ночами воины ходили на разведку, а днем находились на самых ответственных участках обороны, отражая по нескольку атак пехоты и танков. Это были сталинградцы: и сам командир взвода, и боец Вячеслав Белов, и сержант Иван Глазков, и другие. Под стать им были сибиряки Алексей Бурба, Михаил Бабанских, сержант Алексей Донченко, дальневосточник Владимир Ругаль.
— К концу дня 29 сентября ценою больших потерь фашистам удалось оттеснить наши 1-й и 3-й батальоны на самый обрыв Волги. С тех пор мы и находимся в таком дурацком положении: с одной стороны, кажется, висим на обрыве, с другой — сидим, как в яме. Мы просматриваем и простреливаем перед собою местами не более 30–40 метров. Гитлеровцы же из этого проклятого дома не дают нам поднять головы и держат под обстрелом Волгу. Захватить этот дом — наша задача номер один, — как бы подвел итог разговора командир 2-го батальона.
— Спасибо за рассказ, товарищи. А теперь нам пора расходиться по своим местам.
Знакомясь с расположением дома, с планами предыдущих штурмов, я все больше и больше начинал понимать причины их неудач и загорался огромным желанием во что бы то ни стало найти ключ к решению этой сложнейшей задачи.