Где-то на подходе к инструментальному заводу, разбитому до основания, увидели «мертвую зону»: ни одной воронки, ни одного черного пятна на снегу, словно кто волшебной палочкой отвел все бомбы и снаряды.
— Странно! Будто и войны здесь не было, — заметил Мудряк, шедший рядом со мной.
Вскоре загадка раскрылась: пройдя еще несколько метров, мы увидели сотни заснеженных заводских станков, прессов, электромоторов. Они сиротливо стояли рядами вдоль железнодорожного полотна, приготовленные к эвакуации. Обнаружив с воздуха это ценное оборудование, фашисты не дали нашим его вывезти и не стали портить. Видимо, надеялись сами использовать его после захвата Сталинграда.
Утром 11 января полк занял оборону в районе завода «Красный Октябрь» по улице Промысловой. Именно отсюда нам и предстояло наступать, чтобы встретиться с частями Донского фронта и окончательно уничтожить раненого, но еще недобитого фашистского зверя.
Ночное перемещение и сосредоточение нашей дивизии на новом участке обороны фашисты прозевали. Зато весь следующий день они старались отомстить нам за свою оплошность — яростно и методично били из тяжелой артиллерии и минометов.
Готовясь к большим наступательным боям, полк в то же время продолжал совершенствовать оборону занятого им участка, вел разведку, принимал пополнение. В основном к нам прибывали бойцы, как говорится, уже обстрелянные, но человек пятнадцать попало и новичков.
— Что с такими бойцами делать будем? — спросил я командира полка.
— Отбери их в одну группу и направь в первый батальон.
Так я и сделал.
— Принимай пополнение, Григорий Афанасьевич, — сказал я капитану Кулаеву… — Только имей в виду, что ни один из них еще не держал винтовки в руках.
— Пустяки, товарищ майор. К вечеру все будут вояками, — оптимистически ответил комбат.
К концу второго дня я зашел в этот батальон.
— Как учеба? — спросил я бойцов.
— Какая там учеба? Мы теперь сами можем быть инструкторами стрелкового дела, — смеясь, говорили они. — Разрешите показать?
— Давайте.
Пулеметчик взял диск, набил его патронами, зарядил пулемет. Отошел метров на пятьдесят, положил на бугорок немецкую каску, возвратился и прилег к пулемету. Дал по каске очередь и изрешетил ее всю.
Честно скажу, я был в изумлении.
— Если все бойцы так же хорошо овладели и другим видом оружия, вы — кудесник, Григорий Афанасьевич, да и только!
— А что здесь особенного, товарищ майор? Сколько раз в месяц приходилось стрелять и разбирать бойцу пулемет в мирное время? В среднем не больше двух раз. А здесь за эти два дня они разбирали и стреляли из него не меньше, чем по пятьдесят раз. Вот и считайте, что они прошли двухгодичную программу.
Пополнение прибывало. Обучение продолжалось. Тем временем советские войска, нанося удары по окруженной группировке Паулюса, успешно продвигались к Сталинграду. Чтобы не допустить переброску вражеских частей из города на запад, с утра 17 января части 62-й армии перешли в наступление.
В нашей 13-й гвардейской дивизии первым вступил в бой 34-й полк. Всю ночь он готовился к атаке и к рассвету занял исходное положение в непосредственной близости от вражеских позиций.
Накануне наступления офицеры управления полка разошлись по подразделениям. Я оказался в батальоне Кулаева. Он наступал на вражеский гарнизон, укрепившийся в развалине небольшого домика, от которого тянулся ход сообщения к дзотам, расположенным по северо-восточному склону Мамаева кургана.
Начало штурма намечалось на 10.00. Сидя в укрытии, капитан Кулаев с присущей ему нетерпеливостью без конца посматривал на часы и, нервно причмокивая языком, повторял:
— Вах, вах, кто выдумал эту пытку: с рассвета до десяти сидеть без дела под самым носом у фрицев?!
— Не горячись, Григорий Афанасьевич, успеем, — успокаивал я и, чтобы отвлечь его, спросил — Зачем вы сняли медаль «За отвагу»?
— С этой медалью целая история вышла. Иду я вчера по траншее, гляжу: на утоптанном снегу медаль лежит. Вот, думаю, растяпа какой-то потерял награду. Поднял ее, положил в карман. Вечером, когда пришел в блиндаж, снял китель. О! А где же моя медаль? Тут я вспомнил про ту, которую нашел. Посмотрел на номер и выругался— медаль-то оказалась моя. Игла приколки сломалась, понимаете… Нитками пришью сейчас…