Я подошел к своим корректировщикам артиллерийского огня. Поздравил их с наступившим новым годом и от души поблагодарил за то, что они на несколько минут использовали для благородного дела боевую радиостанцию, подключив к ней усилитель, неведомо где раздобытый гвардейцами второго батальона.
Потом мы с Мудряком обошли все огневые точки. Везде солдаты и командиры бодрствовали, зорко следили за каждым подозрительным движением врагов.
Так мы вступили в 1943-й год, внесший огромный вклад в коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны.
СЕВЕРНЕЕ МАМАЕВА КУРГАНА
Поздно вечером десятого января меня вызвал к себе Панихин.
— Завтра мы должны сдать свой участок обороны и в течение ночи перебраться в район завода «Красный Октябрь». Вся дивизия переходит туда, — сообщил он мне о только что полученном приказе.
Перемещение дивизии, как мы узнали позже, было связано с весьма важными событиями, происшедшими в Сталинградской битве. Фашистское командование отказалось принять советское предложение о капитуляции.
…Военный совет фронта издал приказ о наступлении. Советские войска приступили к ликвидации окруженной группировки врага.
Сдав участок обороны другой части, полк вечером 10 января, соблюдая тишину и светомаскировку, стал продвигаться к новому месту дислокации. Переход был небольшим, но трудным, не один раз перерытая и исковерканная снарядами и бомбами земля обледенела. Было очень скользко. А в придачу к этому на нашем пути то там, то здесь методично рвались вражеские снаряды.
Где-то на подходе к инструментальному заводу, разбитому до основания, увидели «мертвую зону»: ни одной воронки, ни одного черного пятна на снегу, словно кто волшебной палочкой отвел все бомбы и снаряды.
— Странно! Будто и войны здесь не было, — заметил Мудряк, шедший рядом со мной.
Вскоре загадка раскрылась: пройдя еще несколько метров, мы увидели сотни заснеженных заводских станков, прессов, электромоторов. Они сиротливо стояли рядами вдоль железнодорожного полотна, приготовленные к эвакуации. Обнаружив с воздуха это ценное оборудование, фашисты не дали нашим его вывезти и не стали портить. Видимо, надеялись сами использовать его после захвата Сталинграда.
Утром 11 января полк занял оборону в районе завода «Красный Октябрь» по улице Промысловой. Именно отсюда нам и предстояло наступать, чтобы встретиться с частями Донского фронта и окончательно уничтожить раненого, но еще недобитого фашистского зверя.
Ночное перемещение и сосредоточение нашей дивизии на новом участке обороны фашисты прозевали. Зато весь следующий день они старались отомстить нам за свою оплошность — яростно и методично били из тяжелой артиллерии и минометов.
Готовясь к большим наступательным боям, полк в то же время продолжал совершенствовать оборону занятого им участка, вел разведку, принимал пополнение. В основном к нам прибывали бойцы, как говорится, уже обстрелянные, но человек пятнадцать попало и новичков.
— Что с такими бойцами делать будем? — спросил я командира полка.
— Отбери их в одну группу и направь в первый батальон.
Так я и сделал.
— Принимай пополнение, Григорий Афанасьевич, — сказал я капитану Кулаеву… — Только имей в виду, что ни один из них еще не держал винтовки в руках.
— Пустяки, товарищ майор. К вечеру все будут вояками, — оптимистически ответил комбат.
К концу второго дня я зашел в этот батальон.
— Как учеба? — спросил я бойцов.
— Какая там учеба? Мы теперь сами можем быть инструкторами стрелкового дела, — смеясь, говорили они. — Разрешите показать?
— Давайте.
Пулеметчик взял диск, набил его патронами, зарядил пулемет. Отошел метров на пятьдесят, положил на бугорок немецкую каску, возвратился и прилег к пулемету. Дал по каске очередь и изрешетил ее всю.
Честно скажу, я был в изумлении.
— Если все бойцы так же хорошо овладели и другим видом оружия, вы — кудесник, Григорий Афанасьевич, да и только!
— А что здесь особенного, товарищ майор? Сколько раз в месяц приходилось стрелять и разбирать бойцу пулемет в мирное время? В среднем не больше двух раз. А здесь за эти два дня они разбирали и стреляли из него не меньше, чем по пятьдесят раз. Вот и считайте, что они прошли двухгодичную программу.
Пополнение прибывало. Обучение продолжалось. Тем временем советские войска, нанося удары по окруженной группировке Паулюса, успешно продвигались к Сталинграду. Чтобы не допустить переброску вражеских частей из города на запад, с утра 17 января части 62-й армии перешли в наступление.
В нашей 13-й гвардейской дивизии первым вступил в бой 34-й полк. Всю ночь он готовился к атаке и к рассвету занял исходное положение в непосредственной близости от вражеских позиций.
Накануне наступления офицеры управления полка разошлись по подразделениям. Я оказался в батальоне Кулаева. Он наступал на вражеский гарнизон, укрепившийся в развалине небольшого домика, от которого тянулся ход сообщения к дзотам, расположенным по северо-восточному склону Мамаева кургана.
Начало штурма намечалось на 10.00. Сидя в укрытии, капитан Кулаев с присущей ему нетерпеливостью без конца посматривал на часы и, нервно причмокивая языком, повторял:
— Вах, вах, кто выдумал эту пытку: с рассвета до десяти сидеть без дела под самым носом у фрицев?!
— Не горячись, Григорий Афанасьевич, успеем, — успокаивал я и, чтобы отвлечь его, спросил — Зачем вы сняли медаль «За отвагу»?
— С этой медалью целая история вышла. Иду я вчера по траншее, гляжу: на утоптанном снегу медаль лежит. Вот, думаю, растяпа какой-то потерял награду. Поднял ее, положил в карман. Вечером, когда пришел в блиндаж, снял китель. О! А где же моя медаль? Тут я вспомнил про ту, которую нашел. Посмотрел на номер и выругался— медаль-то оказалась моя. Игла приколки сломалась, понимаете… Нитками пришью сейчас…
Ровно в 10.00 за Волгой раздались залпы артиллерии. Несколько снарядов и мин разорвалось на склоне горы и в глубине обороны противника. Кулаев поднял людей. Гвардейцы — сталинградец Николай Филатов и Зарылкан Нордубаев из Восточного Казахстана — подобрались к развалинам дома, забросали его гранатами. Пэтээровцы били по амбразурам дома.
Объект был взят без особых трудностей. Но дальнейшее продвижение приостановилось.
За развалинами дома лежала ровная полянка, обстреливаемая пулеметами противника. Пройти через нее было невозможно. Попытка использовать ход сообщения, идущий от дома к вражеским огневым точкам, также оказалась безуспешной.
Бронебойщики открыли огонь по пулемету, и вскоре он заглох. Но как только один из бойцов опустился в траншею, огневая точка снова ожила. Атака сорвалась.
В течение дня полк продвинулся местами метров на шестьдесят-восемьдесят, подавил несколько огневых точек и полностью уничтожил два дзота противника.
Конечно, восемьдесят метров — продвижение не такое уж значительное. Однако оно высоко подняло дух гвардейцев: ведь это было первое продвижение на запад.
На второй день полк своим левым флангом достиг юго-западной окраины поселка Красный Октябрь, занял улицы Черноморскую и Техническую.
Батальон Кулаева целый день упорно штурмовал дзоты, но овладеть ими так и не смог.
Вечером в распоряжение комбата Панихин прислал два 45-миллиметровых орудия и несколько ящиков гранат. Кроме того, пообещал утром дополнительно обработать вражеские дзоты полковой артиллерией.
— Теперь мы им устроим сабантуй, — грозился Кулаев.
Этот самый «сабантуй» начался около девяти часов утра. Дивизионный артиллерийский полк открыл огонь по дальним вражеским минометным позициям, расположенным по северо-западным склонам Мамаева кургана. Минометы и орудия полка ударили по дзотам и траншеям. Штурмовые группы батальона поднялись, стремительно бросились за огневым валом. В их боевых порядках двигались сорокапятки.
И вот вражеские дзоты совсем рядом. Рвавшиеся над ними наши мины и снаряды стали угрожать бойцам батальона. Кулаев попросил артиллеристов полка перенести огонь в глубь обороны противника. По дзотам стали бить орудия из боевых порядков штурмовых групп. Бойцы пустили в дело автоматы и приготовили гранаты.