С тех пор оба Малецкие служат источниками для следующих писателей, одни из которых заимствуют сведения буквально, другие же видоизменяют форму названия для облегчения себе этимологического вывода и вместе с тем и значения; иные, наконец, принимают два божества: Auszautis, вар. Auschaitis, и Auszlauis.
Приведу несколько примеров: Стрыйковский (около 1578 года) без упоминания о своем источнике, Иерониме Малецком, пишет: «Auschlawis, bog niemocnych chorych i zdrowych» (Варш. изд., с. 144). Л. Давид (до 1580 года), с. 91: «Auschkauten и Auschlauts»; М. Вайссель, перепечатывая в своей хронике (изд. в Кенигсберге в 1599 году) «Судавскую книжку»: «Auschweytus, gott der gebrechhaftigen, kranken und gesunden», а на полях объясняет его римским Saturnus (!). И из этого сообщения можно также увидеть, что латинские объяснения прусских божеств делали наудачу; в другом месте у этого автора читаем то же божество в форме «Ausschweytissen». М. Преториус (p. 27) имеет форму «Auszweitis… бог болезней и здоровья, от «sweikas» – здоровый, «sweikata» – здоровье». Но как объяснить krank (болезнь)? Штендер говорит: «Аускут, бог болезней и здоровья, которому приносили жертвы при эпидемиях среди людей и животных. <…> По утрам ему было свойственно принимать облик человека с больной спиной, которого суеверные латыши сразу же считали предвестником чумы среди людей и скота…» Объяснение, очевидно, заимствовано у Иеронима Малецкого; упоминание же о моровой язве – у Эйнхорна, а этимология выдумана самим Стендером. Остерманн пишет: «Ausweitis в действительности Atsweikcius от «sweiks» – здоровый, «atsweikti» – выздоровевший»; Бендер же Ausschweyt, a Швенк «Ausschwaixt, просто вариация слова Swaixtix».
Кажется, будет довольно примеров.
За основную форму следует принять Ausschauts в Агенде; ввиду же изложенного о достоверности Агенды по поводу латинских объяснений в статье о Потримпе, мы сомневаемся в приписанном этому божеству значении «Эскулап».
В форме Auscautus Яна Малецкого окончание – us есть латинское, a sc = sz, о чем уже сказано. Auszlauis у Иеронима Малецкого – очевидная описка, состоящая в том, что буква t в слоге tis переставлена после sz в слоге Ausz в виде 1, так что из Auszautis произошло Ausz-l-auis. Таким образом, мы имеем полнейшее право выселить Auszlavis’a с литовского Олимпа.
Этому Auszautis приписывает Иероним Малецкий значение «бог увечных, больных и здоровых», что очевидная нелепость. Вероятно, gebrechen принято за «увечье» и для объяснения прибавлена была глосса «kranken», которая своим чередом повлияла на перемену «sunden» на «gesunden». Ибо в подлинных донесениях самбийских духовных, по моему мнению, читалось: «Ausschaut(i) s, der gott der gebrechen und sunden» (бог увечных и грешников. – Ред.), что совершенно понятно.
В прусском переводе Малого катехизиса Лютера с 1561 года под заглавием «Enchiridion» читаем слова «Auschautins асс. plur. вины, schulden; Auschauteniks n. sing», провинившийся, преступник Auschautenikamans d. pi. преступникам. Приведенное «Auschautins есть acc. pi. от n. sg. Auschautis, Auschauts», которое целиком соответствует форме в Агенде. Следовательно, это имя нарицательное, а не собственное, а тем менее имя божества.
В конце мы постараемся показать, каким, вероятно, путем Auszautis был признан божеством и как он попал в донесения духовных.
По словам Иеронима Малецкого, Virszaitis (вождь) во время жертвоприношения убеждает собранный народ «чтить богов и не раздражать их». Если же урожай был меньше, чем ожидали, «спрашивают вождя о доброжелательном и могущественном боге Ausskayten, чтобы он хотел просить богов Pergrubium, Parkuuium (sic)… быть таковыми в следующем году; они признают, что предали своих богов». Во время же жертвоприношения козла Virszaitis наставляет, что это делают по обычаю предков для смягчения гнева богов. Гнев богов является следствием провинности.
Грюнау, как очевидец, утверждает, что после известного рода проповеди и наставлений каждый из присутствующих во время жертвоприношения становился на колени перед жрецом (vaidelis) и признавался в своих погрешениях. Признаком прощения грехов было то, что жрец тянул исповедавшегося за волосы и ударял по лицу… Трудно сказать, насколько повлияли христианские обряды на этот рассказ, а сколько здесь истины. Во всяком случае, на основании двух независимых друг от друга свидетельств мы можем предполагать, что у пруссов существовал род исповеди общенародной (Н. М.) и личной (Grun.) по крайней мере в начале XVI века, в которой сознавались в своих провинностях auszautins, и предполагаем, что плохо понимающее по-прусски духовенство, слыша часто повторяющееся слово Auszautins, Auszautis, считали его названием призываемого божества. Но божество провинности, преступлений, вин для нас совершенно непонятно; для нас понятно божество умилостивления – значение, которого в слове «Auszautis» вовсе не замечается.