У Длугоша stuba означает здание, назначенное исключительно для людей, а не для помещения в нем животных, и такого-то здания, предназначенного только для жилья людей, тогда во всей Жмуди не было, а тем более не было домов более изящных. Во всей Жмуди существовали единственно tuguria, т. е. хижины, какие устраивал себе римский крестьянин из круглых необтесанных бревен, покрытые ситником, соломой, тростником, корой; см. Rich Illustrirtes Worterb. s.v. tugurium, casa, casula. В таком жмудском tugurium, не имеющем, как ниже увидим, никаких отделений или особых перегородок, не только проживал хозяин с семьей и прислугой, но также помещались всякого рода домашние животные, вся хозяйская утварь, земледельческие орудия, все хлебное имущество, как это подробно перечисляет Длугош. Ему самому казался такой образ жизни столь странным явлением, что он для убеждения читающего в том, что сообщение его не фраза, а правда, еще раз подробно перечисляет здания, каких в Жмуди не существовало, а затем и все то, что помещалось в жмудской хиживе.
В Длугошево время жмудская хижина различалась от римской внешним видом, состоящим в том, что стены и крыша составляли одно целое, а целая хижина представлялась в виде лодки, опрокинутой дном кверху, как выражается Длугош, который это сравнение заимствовал у Sallust, lug. 18.8: «Ceterum adhuc aedificia Numidarum agrestium, quae Mapalia illi vocant, oblonga, iucurvis lateribus tecta, quasi navium carinae sunt».
В. Каллимах (Callimachus), младший современник Длугоша, проживавший также известное время в Литве, описывает литовские хижины следующим образом:
«…Non desunt argumenta illis, qui a Bosporanis (Litifanos, т. е. Литовцев) ргоfectos ajunt, cum totius agendae vitae rationem, qua Bosporani degunt, prisci etiam Litifani inter se agitarent… similis negligentia educandorum liberorum sine ullis deliciis sub eodem tugurio promiscue cum pecoribus… Aedificandi materia tam his, quam illis, crassa et informis; habitudo aedificiorum maxime rotunda et in conum fastigata; extat scriplum (sic), relicto foramine, accipiendo lumini et ad fumum emittendum, sine ulla contignatione aut discreto receptaculo; ignis in medio tugurii, circa quem accubitus ac discubitus sine loci alicujus electione aut observantia; neque ullius rei domesticae ordo aut disciplina» (Vita et mores Sbignei Cardinalis, Auctore Philippo Buonacorsi Callimachi ed. Finkel cap. XIV, p. 27).
В скрытой и упорной борьбе с Длугошем и ему в укор, как это постараемся доказать в предполагаемом продолжении наших «Источников к литовской мифологии», Каллимах утверждает, что литовцы не происходят от римлян[131], так как они друг от друга разнятся учреждениями и обычаями, как, например, в военной организации и в способе похорон и пр.; но что у литовцев во многих отношениях есть большое сходство с кельтами и галлами или также с боспоранцами. Самое же название Литвы произошло от местного слова «Litifa»[132], обозначающего род хлеба, производившегося для поддержания жизни всеми северными народами, к которым принадлежали и литовцы.
По Каллимаху, в литовской хижине, названной им также tugurium, проживает, согласно с предыдущим автором, хозяин с семьей и с животными. Хижины, построенные все из грубого и необработанного материала, имеют по большей части вид круглый[133], конусообразный; наверху у них торчит scriplum, как рукописное «scriptum» исправляет д-р Финкель. Но и того и другого я не понимаю; по моему мнению, следовало бы читать scirplum, sirplum, как сокращение слова scirpulum, sirpulum, уменьшительного от scirpus, eirpus, ситник, означающее здесь корзину без дна (relicto foramine), образующую таким образом род трубы, через которую проходил дым и тяжелый воздух и впускался свежий. Круглая форма хижины, о которой автор первый и единственный упоминает, принадлежала к древнейшим формам; он, вероятно, описывает хижины другой местности Литвы, в которой преобладала круглая форма при существовании продолговато-круглой. На это указывает и его выражение «по большей части круглая». Может быть, и тут на это сообщение повлияло желание Каллимаха исправить Длугоша, писавшего только о продолговато-круглой форме хижины.
Каллимах также первый сообщает, что внутри хижины не было никаких балок и никаких особых отделений или перегородок и что очаг находился в середине ее, около которого каждый ложился, где и как ему захотелось, и что в помещении животных, припасов, утвари и орудий не было никакого определенного порядка.
C. Сигизмунд Герберштейн в начале ХVІ века два раза был в Москве. Проезжая через Литву, внимательно наблюдал литовский образ жизни и свои впечатления изложил в сочинении «Commentatio Rerum Moscovitarum», Antverpiae, 1557, fol. 84:
«Живут они в низких и очень длинных хижинах, посредине в них поддерживается огонь, и когда у него восседает отец семейства, он (может) видеть скот и всю домашнюю утварь, ибо у них в обычае держать скотину под той же крышей, под которой живут они сами, без всякой перегородки» (Пер. с нем. А.И. Малеина и А.В. Назаренко. М., 1988).
132
Это также направлено против Длугоша, утверждающего, что название Lituania произошло от L’Italia, но мне неизвестно, что значит Litifa.
133
На основании сравнения языков и культур Шрадер (Schrader) приходит к следующему окончательному результату: «В итоге я считаю, что для древнейших домов индоевропейцев можно установить две вещи: во-первых, для них использовались только дерево, плетение, глина, а не камень и, во-вторых, обычной, возможно, древнейшей формой, по крайней мере европейской хижины, круг» (Sprachvergleichung und Urgeschichte, p. 494).