Нарбутт возражает против этого на с. 230, говоря:
«Виленская святыня была из рода святынь огня, известных у древних греков под именем Pyrathea или Ругеа, которые всегда были без крыш, и состояла из алтарей, окруженных стенами. Следовательно, тот алтарь, о котором говорит автор, был алтарем вечного огня, и на нем никакие жертвы сжигаемы быть не могли. Вернее же, речь идет о ступенях, ведущих к отдельным жертвенникам, которые должны были устраиваться с одной только стороны, т. е. со стороны башни, дабы сожжение жертв производилось пред лицом богов. Башня эта и была собственно adytum, в которой, однако, находились кумиры не одного Перкуна, но и других богов» (?).
Выше мы видели, что Балинский сомневается, чтобы виленская колокольная башня, стоявшая будто бы в стороне от святилища, была тою именно башнею, с которой Криве-Кривейто торжественно показывались народу и объявляли ему волю богов.
Сомнение тут едва ли может быть чем-нибудь оправданно. Самая башня, по неуклюжей и грубой форме своей, видимой доныне, не годилась ни для какого другого употребления: для храма и даже для жилья она была слишком мала, для алтаря Перкуна или для вечного огня – слишком громадна; притом построена была в форме какого-то мешка, с одною маленькою дверью, и потому предположения, что в ней хранились разные религиозные драгоценности и сокровища храма и что она служила жрецам для бесед с народом от имени богов, заслуживает полной веры.