Из всего сказанного следует, что Пантеон существовал на том месте, где ныне костел Св. Петра, а алтарь Мильды, где в настоящее время военный госпиталь.
Костел этот построен, как сказано выше, Михаилом-Казимиром Пацом по уменьшенному образцу римского храма Св. Петра. На фронте его, под барельефным беломраморным образом Божией Матери Латеранской (Lateranensae), сделана надпись, перефраза фамилии Паца: «Regina pacis funda nos in pace» («Царице мира, утверди нас в мире»). Ежегодно 29 июня в этом костеле бывает храмовой праздник, привлекающей много тысяч народа, который по окончании богослужения гуляет на окрестных горах и с песнями ищет цветков «ключей св. Петра» (primula officinalis). Но обычай этот совсем нехристианской эры, а сохраняется со времен язычества, так как и самая песня обращается не к св. Петру, а к божку Дидису.
Продолжением долины Святорога и ее святынь, по тому же Балинскому (с. 113), служило предместье Лукишки, на котором находился лес, посвященный богам. Оно лежит на берегу реки Вилии, и теперь из священного леса не осталось ни одного дерева. Название свое получило оно от литовских слов: лаукас — поле и «кишас» – смежный, пограничный; сначала эту мутность называли Лаукай-кишас-упис — поля, примыкающие к реке; а с течением времени название преобразилось в Лукишки. Стрыйковский ошибочно производит это название от литовского будто бы слова лаукос — лес. Вероятно, эта часть города получила название Лукишек тогда, когда о священном лесе и помину уже не было. Теперь на Лукишках самая большая торговая площадь и на северной ее стороне находятся костел и госпиталь Св. Якова.
При Ягайле и Ядвиге началось крещение литовского народа; всем крестившимся была раздаваема одежда из белого сукна. Тогда же торжественно погашен вечный огонь, вырублены священные леса, разрушено святилище Перкуна с вечнозеленым его дубом и на том же месте приступлено к сооружению нынешнего кафедрального костела Св. Станислава (Балин., ч. 1, с. 117).
На том месте, где теперь костел Св. Иоанна, заложенный в 1886 году, также была какая-то поганская святыня (Там же, с. 114).
О церкви Св. Параскевы Пятницы, сооруженной на месте капища бога Рагутиса, скажу после.
На Замковой горе был костел Св. Мартина, построенный также на месте какого-то языческого храма, но он был разрушен и заброшен еще в XVII столетии. Упоминает об этом и Стрыйковский во II ч. на с. 479: «Теперь, как видим, обрушился и упал; только следы раскрашенной стены и развалины склепов заметны со стороны Лысой горы» (Крестовая гора). Других церквей и костелов, воздвигнутых не на развалинах языческих храмов, не касаемся здесь, потому что пишем не историю виленских христианских храмов.
О Замковой виленской горе выписываю из Балинского (примеч. к с. 10) еще следующее:
«Полагаем, что Замковая гора первоначально была небольшою возвышенностью в цепи гор, окружающих русло Виленки. Последняя прежде впадала в Вилию по сю сторону горы, но Гедимин, сооружая замок руками пленников, захваченных на Руси, прорыл новое, существующее ныне русло для Виленки, как для того, чтобы землю, отсюда добытую, употребить на поднятие профиля Замковой горы, так и для того, чтобы окружить водою самую гору, потому что в те времена старались окружать водою все замки. На Подлясье доныне сохранилось воспоминание, что в очень отдаленные от нас века народ ходил оттуда в Вильну копать горы. Догадка наша, что Замковая гора в значительной части ее не природная, а искусственная, подтверждается как самым видом и формою горы, так и позднейшею катастрофою с нею, во времена Витольда».
О катастрофе с Замковою горою известно из сохраняющегося в тайном кенигсбергском архиве подлинного донесения динабургского командора (комтура) к Великому магистру Ливонского рыцарского ордена. Донесение адресовано из Ликсны во вторую неделю по Воскресении Христовом в 1396 году. Комтур упоминает об обвале горы как бы вскользь, между прочим, именно:
«Доносят мне также, что гора, на которой лежит верхний замок, осунулась по причине засухи. Осыпалась она на дворец Моннивида и произвела там большое разрушение; его подчаший и экономка засыпаны; засыпала гора и все его драгоценности. Сам также погиб бы, если бы происшествие случилось не днем. Но обвалилась только гора, а каменные стены остались в целости».