На алтаре Знича жертвы не сжигались; это была бескровная жертва, неугасаемая лампада пред лицом богов; ему поклонялись с величайшим благоговением; от него брали головни для сожжения самых важных жертв и для погребальных костров. Золе его приписывали чудотворную, исцелительную силу; жрецы употребляли ее для ворожбы и предсказаний. Огонь Знича берегли жрецы и жрицы, под главенством самого Криве-Кривейто, и за допущение огня угаснуть виновные служители алтаря были сжигаемы живьем. Для огня этого употреблялись дубовые дрова из священных рощ, янтарь, живица и другие смолистые вещества.
Моления огню совершались в известные часы, при звуках тогдашней музыки».
Все это повторяет Нарбутт в 1-й ч., с. 285 своей «Истории литовского народа» и делает ссылки на «Житие св. Ансгария» и на примечания Преториуса.
Но Нарбутт машинально повторяет за всеми старинными писателями название Знич и не дает себе груда проверить, откуда, собственно, взялось это название. Причиною тому было незнание им литовского языка. За Нарбуттом повторяли это название и все последующие писатели, именно: из русских – Иловайский, Кукольник (Павел), Афанасьев; из польских – Нарушевич, Шайноха, Балинский и целый ряд их компиляторов. Не говорю о Стрыйковском и немецких древних летописцах, которые и придумали это название.
Нарушевич в «Ист. польск. нар.», ч. I, с. 451, говорит, что славяне также знали подобный огонь под названием Звич (?).
Афанасьев («Поэтич. воззрения славян на природу») на с. 7 выводит далее этимологию Знича и доказывает, что в эпоху язычества литовцы чтили огонь как особое божество под именем Знича, именно: «…зной, зиять или знеять — блестеть, сиять; зниять – пылать, пахнуть гарью; зноиться — дымиться; зноить — от сильного жара принимать красный цвет» (Областн. слов., 70; Донской обл. слов., 68). Г-н Афанасьев забывает, что эти корнесловы славянские, а не литовские и не могли выродить литовского слова Знич. Далее г-н Афанасьев продолжает:
«Но что поклонение огню принадлежало культу громовника, видно из самого возжжения священного пламени пред истуканом Перкуна. В Литве до сих пор рассказывают, что некогда Перкун, вместе с Поклусос, богом преисподней, странствовал по земле и наблюдал за людьми: сохраняют ли они священный огонь? – и при этом наделял богиню жатв, т. е. землю, неувядаемою юностью, силою плодородия» (Рус. обл. сл., I860, т. V, с. 12).
Между тем профессор Мержинский первый заявил печатно в 1860 году, что в литовском языке вовсе нет слова Znicz, но есть Zinicze, место прорицания, узнавания воли богов (oraculum) и Zinis – истолкователь ее, прорицатель. Мержинский в первый раз нашел слово Зинче или Жинче у Длугоша, который в франкфуртском издании своем 1711 года, в кн. X на с. 109, пишет под 1387 годом, что вечный огонь был поддерживаем «а sacerdote, qui Zincze appellabatur», т.e. священником, который назывался Sums. Меховит, в базельском издании 1682 года, с. 143., следует тексту Длугоша и также пишет: «Colebant ignem qui per sacerdotem linqua eorum, Zincze nuncupatum, subjectis lignis adolebatur», т.e. также «священником, на их языке именуемом Зинче». Таким образом, у Длугоша и Меховита Zincz или Zincze означает жрец – sacerdos; но Стрыйковский и пользовавшийся им (или, вернее, обокравший его, о чем Стрыйковский своевременно заявлял печатно) Гваньин пишут: «Imprimis ignem, quern sua lingua Znicz ut rem sacram appellabant». Значит, у них Знич — огонь, ignis, а не sacerdos.
Стрыйковский с полным пренебрежением относился к «поганству» (язычеству) вообще и потому поверхностно смотрел и на всякий исторический материал, касавшийся этого «поганства», сваливал материал этот в одну кучу, не разбирая его достоинства, и представив его потомству в сыром, неочищенном виде. Следовательно, немудрено, что он и к сказаниям Длугоша и Меховита отнесся легкомысленно и, по обыкновенно своему, спутал, присвоив название жреца и места прорицания самому огню. О Гваньине не стоит и говорить, потому что это тот же Стрыйковский, только в латинском издании.
Но Длугош и Меховит оказываются правыми только наполовину: если бы они знали литовский язык, то должны были бы писать: Зинис – жрец и Зитче — место узнавания воли богов.
Далее г. Мержинский в неизданном еще манускрипте своем (1887 года), разбирая Преториуса (1635–1707), справедливо замечает: