В числе рукописей этих под № 109 находится «Хронограф», в лист, полууставом, в 786 листов. Писан двумя почерками, на бумаге двух сортов. По почерку, впрочем, обе эти части современны, но писаны разными лицами и потом уже сшиты в одну книгу. На полях рукописи сделано множество замечаний на польском языке скорописью XVIII века. На переплетной доске в одном месте есть надпись:
«То есть книга, глоголемая Кроника».
Переплет деревянный, обтянутый кожей. Рукопись поступила из Супрасльского монастыря».
Рассмотрим этот «Хронограф», собственно, по отношению к литовской языческой религии.
В нем есть статьи, по-видимому, не встречающиеся в других хронографах, как, например, статья на 127-м листе: «О прелести поганьской в нашей Литве».
Глава начинается следующими словами:
«Скажем поганьскые прелести быти сицево и в Литве нашои».
На поле позднейшая заметка:
«Се есть прелесть поганьская и в нашои Литве то ся водило злое дело и до Витовта, бо Витовтову жону во Иряколе сожгли по смерти и потом почали переставати жечися».
Заметка эта расходится с исторической правдой, потому что Витовт был женат на христианке, а не на «поганке»; следовательно, она сожжена не была и литовцы «почали переставати «жечися» гораздо раньше.
«Хронограф» этот есть супрасльский список с болгарского перевода хроники Иоанна Малалы (грека). Списков этих два: московский, относящийся по письму к XV веку, и супрасльский, с XVII столетия. Указание на московский список сделано князем М. Оболенским в предисловии к изданию «Летописца Переяславля-Суздальского», составленного в начале XIII столетия (М., 1851. Временник Имп. моск. общ. ист. и древ. рос. ст. XIX u XXI).
Э. Вольтер в книге «Катехизис Даукши» на с. 178 говорит:
«Хотя московская рукопись по письму и относится к XV веку, но все же, по соображениям князя Оболенского, русский переписчик начал списывать болгарский перевод хроники Малалы уже в XIII веке, именно в 1262 году; «Оуказ» (же «поганьской прелести сице иже Cовия Богом нарицают») «Хронографа» на поганские верования литовцев сделан современником составителя Ипатьевской летописи. В конце главы о «Совие и Литве» в супрасльском списке говорится:
«Лет же имеют от Авимелеха и многого роду скверного Совея до сего лета в няж начахом писати книгы си, есть 8446 лет тое было».
От «Совия», современника Авимелеха, до того года, в котором западнорусский переписчик начал «писати книгы си», прошло 3446 лет. А «известно, – говорит князь М. Оболенский (l. с., с. XXII), – что Авимелех, царь Герарский, был современник Авраама; по летосчислению же Нестора, от Адама до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 3324 года, да от Авимелеха до лета, в которое начались писатись «книгы си», 3446, итого 6770 лет от сотворения мира, т. е. 1262 год от Рождества Христова».
Объяснение слова «Совия» можно найти в статье академика А. Куника «Почему литва и пруссы назывались «Совицею», помещенной в «Записках имп. акад. наук», в 1886 году.
Н. Костомаров в статье «Русские инородцы. Литовское племя и отношение его к Русской истории» («Русское слово», 1860. Май, V) говорит:
«У литовцев был свой героический эпос: кроме изуродованных сказаний из прусско-немецких хроник, на это указывает переводчик «Хронографа» Малалы, приводя темное предание о каком-то Совии, называемом еще Совицею, который будто бы ввел между литовцами богослужение, научил их мифологии и входил в какой-то таинственный мир, называемый у христианского повествователя адом, чрез девять ворот. Признавая незапамятную древность этого сказания, повествователь считает «Совию» современником Авимелеха, жившего при Аврааме. Этот «Совия» имеет, кажется, сходство с баснословным Вейдавутом, который в прусско-немецких хрониках изображается вводителем религиозного строя».
И на с. 44:
«О загробных верованиях литовцев сохранилось чрезвычайно любопытное, хотя, к сожалению, неясное известие у переводчика хроники Малалы. Здесь показывается очень слабое понятие о сознательной жизни за гробом: высшее наслаждение, которое воображение создает себе – это сон».
«Хронограф» Малалы говорит о литовских божествах так же сбивчиво и темно, как и Ипатьевская летопись. Впрочем, последняя говорит о них менее всех; но, несмотря на то, вызвала прений о них более, нежели всякая другая летопись. На с. 188 II тома Полного собр. рус. летописей о божествах она упоминает только вкратце, как бы вскользь, именно: