Аусфаллер дал увеличение: три буксира белтерского типа для буксировки железоникелевых астероидов — толстые колбасы, оборудованные мощными двигателями и соответствующими же электромагнитными генераторами. Внешне достаточно безобидные, чтобы преследовать нас.
Секунду назад «Хобо Келли» выглядел достаточно мирно, а теперь его брюхо ощетинилось оружием. Первое впечатление иногда бывает обманчивым — это касается не только людей, но и буксиров.
Карлос нарушил затянувшееся молчание:
— Би, что происходит?
— Откуда мне знать, черт побери?
— Что показывают приборы?
Он, должно быть, имел в виду комплекс гипердрайва. Пара индикаторов сошла с ума, еще пять были мертвы. Я сообщил ему об этом.
— И драйв совсем не дает тяги. Никогда не слышал о чем-нибудь подобном. Теоретически это невозможно.
— Я... хочу взглянуть на двигатель.
— Имей в виду, в трубах доступа нет каютной гравитации.
Аусфаллер оставил в покое уменьшавшиеся буксиры, наведя радар на нечто, похожее на большую комету. Но и за скоплением газов шарообразной формы не прятался флот разбойничьих кораблей.
— Ты проверил буксиры дальним радаром? — спросил я.
— Конечно. Потом изучим запись во всех подробностях.
Никто не атаковал нас после того, как Мы покинули гиперпространство. Теперь я повернул корабль к Солнцу; что ж, эти потерянные десять минут в гиперпространстве добавят три дня к нашему путешествию.
— Если это были враги, то ты их спугнул. Шеффер, эта миссия и этот корабль стоили моему отделу громадной суммы, и в результате мы ничего не узнали.
— Ничего, — сказал Карлос. — Все-таки я хочу увидеть двигатель. Би, ты сможешь снизить до одного «же»?
Мы ползли по трубе доступа чуть большего диаметра, чем ширина плеч рослого мужчины, между помещением для двигателя и окружающего топливного резервуара. Карлос достиг наблюдательного окна и заглянул в него. Послышался тихий смех.
Что здесь можно увидеть смешного?
Продолжая хихикать, Карлос отстранился от окна. Я глянул вниз.
Двигателя в отсеке не было.
Я прополз через ремонтный люк и внимательно осмотрелся кругом. Ничего... даже выходного отверстия нет; срезы кабелей блестели, словно крошечные зеркала. Воображение услужливо подсунуло мне соответствующую картину: амебообразное чудовище с огромным ножом... чик! Готово!
Аусфаллер не поверил нам и отправился вниз удостовериться лично. Мы с Карлосом ждали его у пульта. Какое-то время Карлос разражался всплесками хихиканья. Затем он впал в сонное безразличие, которое меня еще более раздражало.
Какие мысли бродят в его голове? Я пришел к неутешительному выводу, что никогда об этом не узнаю. Несколько лет назад я проходил тест, надеясь получить партнерскую лицензию. Но я вовсе не гений и смог только определить, что Карлос думает о том, чего мне недостает. Вряд ли он мне об этом скажет прямо, а я слишком горд, чтобы спросить.
Зигмунд вернулся с таким лицом, будто повстречал призрака.
— Исчез! Куда он мог исчезнуть? Как это могло случиться?
— Я могу ответить, — радостно сообщил Карлос. — Это требует исключительно высокого гравитационного градиента. Мотор его достиг, свернул вокруг себя пространство и перешел на более высокий уровень гипердрайва, которого мы достичь не смогли. Сейчас он возможно где-то на краю Вселенной.
— Ты уверен? — спросил я.
— Я уверен только в том, что наш двигатель исчез. При низком гравитационном градиенте двигатель унес бы с собой весь корабль и рассеял бы его атомы вдоль своего пути, пока бы ничего не осталось, кроме поля гипердрайва.
— Мм... да.
Давно я не видел своего приятеля таким воодушевленным, он явно воспылал любовью к своей идее.
— Зигмунд, я хочу воспользоваться твоей гиперволной. Могу ошибаться, но нам надо кое-что проверить.
— Учти, если мы все еще в пределах гравитации какой-то массы, гиперволна уничтожит сама себя...
— Думаю, стоит рискнуть.
Мы включили гиперволновик — и ничего не взорвалось.
Первым сделал вызов Аусфаллер — получить регистровые данные на обнаруженные нами буксиры. Затем Карлос связался с компьютерной службой «Слон» в Нью-Йорке, используя кодовый номер, который «Слон» давал немногим людям.