Всё-таки это проклятие, иначе и не скажешь: смотреть на человека и знать его судьбу. Одна надежда — уже в который раз — на то, что последствия «эффекта бабочки» будут благотворными. И в целом, и для этого вот несуетливого, но расторопного украинца.
Затаившись в лесу, находящемся в двадцати с небольшим километрах от окраины Орла, бойцы-мотоциклисты были должны пропустить мимо себя наиболее боеспособные передовые части Гудериана — и обрушиться на вражеские тылы, штабы, подразделения снабжения и ремонта, обозы.
Скелет обороны города с каждым днем все более обрастал плотью, покрывался бронёй танков и ощеривался орудийными стволами. Изматывающая врага тактика «улитки» дала результат — немцы замедлили темп своего наступления, и Годунов с каждым днем укреплялся во мнении: война на орловском направлении окончательно приобрела иной оборот. Тем, кто в известной ему истории буквально с колёс держал рубежи и бросался в контратаки на подступах к Мценску, теперь предстояло прогреметь своей стойкостью на всю Советскую страну в обороне Орла.
Пока все шло очень даже неплохо. Пока…
Стёпка был занят важным делом. Затащив на чердак старый табурет, сдвинув лист кровли и высунувшись по пояс, он всматривался сквозь пелену в происходящее на дороге. Смотреть было неудобно: приходилось поминутно обтирать лицо. Бинокля мальчишке не дали. Зато дали самое настоящее боевое задание: «докладывать обо всех передвижениях в этом секторе». Так сказал сержант дядя Коля, командующий гарнизоном опорного пункта, что расположился в доме и около него. Стёпка прямо-таки упивался звучанием слов «гарнизон», «опорный пункт», «наблюдательный пункт», «сектор наблюдения», «доклад обстановки». Они звучали как пароль, как тайный сигнал вхождения во взрослую, более того — военную жизнь! Уже при первом знакомстве дядя Коля расставил все по своим местам:
— Так, товарищ Степан Гавриков! Поскольку вы, несмотря на своё несовершеннолетие, от эвакуации из города отказались, следовательно, явочным порядком входите в данный момент вместе с товарищем комбатром в отставке в состав вспомогательных сил нашего гарнизона, — покрутил рыжеватый «будёновский» ус и продолжил все так же значительно. — Потому приказываю: при обстрелах и бомбёжках, а также иных боевых ситуациях немедленно занимать позицию либо в подвальном помещении, либо в отрытой с тыльной части здания щели-укрытии, пережидая огневой контакт, — считая, что одних только слов недостаточно, ткнул пальцем в нужном направлении. — Подчиняться непосредственно мне, а в мое отсутствие — любому красноармейцу гарнизона, находящемуся в непосредственной близости. Обращаться к старшему по званию: мое звание — сержант, ваше звание — пионер.
Далее выяснилось ещё много важного и волнующе интересного:
— В круг ваших обязанностей входит наблюдение за выделенным вам сектором, своевременная доставка воды из колодца или колонок, уборка помещений и помощь в поправке и освежении маскировки.
И куда менее увлекательного:
— Кроме того, за вами остаются прежние обязанности по оказанию всей необходимой помощи вашему деду, товарищу комбатру в отставке Еленьскому и ведению хозяйства.
И:
— Вопросы?
— А винтовку дадите, товарищ сержант? — спросил о самом важном Стёпка.
— По обстоятельствам. Сперва научитесь нести службу без оружия, сдадите положенные нормативы. А вообще личное оружие красноармейцу полагается выдавать после принятия Присяги, товарищ пионер Гавриков. А теперь слушайте боевое задание: наносить воды, наполнив в том числе и установленную в подвальном помещении бочку, приготовить обед из расчёта двух человек и приступить к приему пищи совместно с товарищем комбатром в отставке Еленьским!
Ну что же, дед всегда учил Стёпку, что в армии не только стрелять приходится, но и картошку чистить, и воду таскать, так что…
За два дня, которые пошли с момента, когда промокшие под первым серьёзным дождем этой осени красноармейцы, сгибаясь под тяжестью стали, внесли в калитку зачехлённые брезентом части крупнокалиберного пулемёта, таких приказов пришлось исполнить немало. Днями напролет вертелся Стёпка, как шпулька на «зингере», то по хозяйству, то помогая бойцам. Вечерами же, пристроившись в уголке рядом с отдыхающими бойцами и подперев кулаками голову, внимательно слушал он, как читает сержант дядя Коля вынутую из походного мешка книгу с портретом перед титульным листом: человек в кубанке весело улыбался со страницы. «В те давние-давние году, когда только что отгремела над страною война, жил на свете Мальчиш, по прозванию Кибальчиш, да отец Мальчиша, да старший брат Мальчиша. А матери у них не было…»