- Это заведение я не слишком хорошо помню, поэтому просто меня веди и говори о препятствиях. – Соврал ей впервые в жизни, потому что просто не мог отпустить, а хватать ее вот так пока не имел права – мне нужен был предлог.
- Ладно. Здесь бордюр…
Поздно. Я споткнулся.
- Вот черт!
- Осторожно. Низкие ступеньки. Справа дверь… Здесь не очень много народу. Где расположимся? Может быть, у окна?
- Я бы предпочел отдельную кабину. Когда незрячий ест… В общем, не хочу, чтобы на нас пялились.
- Ох… Прости. Я не подумала.
- Ты и не должна была. Все хорошо.
Мы располагаемся в отдельной, отгороженной со всех сторон кабинке. Нам приносят меню.
- Мне… мне прочитать тебе, или…
- Нет, я здешнюю кухню довольно неплохо знаю. Я буду стейк и овощи гриль. Если ты мне расскажешь о своих предпочтениях я, возможно, даже смогу тебе что-то порекомендовать. Или же мы можем пригласить официанта.
- Нет… Лучше ты.
Улыбаюсь и молча киваю. Поверить не могу, что мы вместе. Просто не могу в это поверить.
- Рыба, мясо, морепродукты?
- Морепродукты…
- Здесь вкусные мидии в сливочном соусе и чесноке и неплохие креветки.
Она выбирает креветки и теплый салат с тунцом. Когда официант уходит, над столом повисает смущенная тишина.
- Что-то не так?
- Нет-нет! Просто… думаю о том, что как-то неожиданно это все.
- Тебе неловко? Я тебя смущаю? Может быть, моя слепота?
- О господи, нет!
Меня радует решительный протест в ее голосе. Он омывает мое тело, и я расслабляюсь.
- Тогда расскажи еще что-нибудь о себе.
- Даже не знаю. В моей жизни не происходит ничего интересного. Все до зубовного скрежета однообразно и монотонно.
Я понимаю, что слова Тани – это не очередная попытка перевести разговор. Моя спутница правда не понимает, насколько интересна сама по себе. У нее и мысли нет, что её внутренний мир может заинтересовать хоть кого-то. Таня настолько растворилась в муже и детях, что напрочь забыла о том, что она - отдельная от них единица, и теперь, когда осталась одна… Она не совсем понимала, как ей жить дальше. Я чувствовал ее растерянность. И знал, что ей может помочь.
- Знаешь, мне кажется, тебе нужно срочно что-то менять в этой жизни.
- Может быть… Только как? Понятия не имею.
- Найти себе занятие по душе. То, чем всегда хотела заняться. Ну, не знаю… Пойти в бассейн, на курсы актерского мастерства или прыгнуть с парашютом.
Таня тихо смеется, а я представляю, как это могло бы выглядеть. Как она откидывает голову с шикарной копной каштановых волос, как растягивает губы в улыбке и неловко прикрывает узкой ладонью рот… Как щурятся ее огромные зеленые глаза – красивые и немного испуганные.
Мои размышления прервало появление официанта, и мы замолчали на некоторое время, в ожидании, пока нас обслужат.
- Я любила танцевать! – выдала Таня, когда мы вновь остались одни.
- Танцевать?
- Да! Бальные танцы. С детства ходила в местный ДК, и с партнером мне повезло. На конкурсы ездили, однажды даже попали на чемпионат Европы, представляешь? Но… я как раз забеременела.
Мне больно осознавать, скольким она пожертвовала в этой жизни. Невозможно больно. Никогда бы не подумал, что чужие переживания могут восприниматься настолько остро. Но они врезаются в мою душу битым стеклом. Наверное, когда искренне любишь, не может быть как-то иначе. Ты просто впускаешь в себя другого человека. Со всеми его слабостями и недостатками, со всеми демонами, обитающими в его тьме, со всеми шрамами и разломами. Сорвав маски, видя все уловки, ты капля по капле пускаешь его по венам. И постигаешь любовь… Любовь, которая станет твоей слабостью, и твоей самой непобедимой силой одновременно.
- Ну, вот… Танцы. Почему бы и нет?
- Ты серьезно? – рассмеялась Таня. - Мне тридцать семь… А кружки до которого возраста, ты не знаешь?
- Сейчас нет абсолютно никаких ограничений. Я бы тебе что-то порекомендовал, но в нашем спорткомплексе практикуются только короткие мастер-классы. Зимой танцевали румбу, весной – ирландскую чечетку.
- И ты танцевал?