От отца Соболева долго не было вестей. Семья начала подозревать страшное, когда в сентябре пришли новости в Москву, что он все же сумел выйти из зоны оккупации. Оказалось, Соболев-старший до последнего бился за то, чтобы спасти завод от захватчиков, и ушел пешком из Минска вместе с частью коллектива чуть ли не в последний момент. Спасти удалось, увы, не все. Слишком поздно официально разрешили эвакуацию, когда найти транспорт, да и просто выехать из города было практически невозможно. А те машины, что удалось собрать перед заводом под свою ответственность в первые дни для отъезда, были почти полностью уничтожены во время первой бомбардировки Минска. За хлопотами о спасении советской собственности от захватчиков он просто «упустил из вида», как говорил потом, что Дементьевы все еще в городе, и не сдержал обещание, данное сыну. И хотя Соболев-младший понимал, что долг перед страной всегда должен быть превыше личного, он так и не сумел простить отца, как не простил себе. Несмотря на то, что Коля пусть и не сразу, но принял случившееся и не держал зла ни на друга, ни на его отца.
— Расскажи мне о нем, — просила Лена тогда. — Расскажи мне о Коле.
Она с большим интересом и одновременно с легкой скорбью слушала рассказы Кости о времени, проведенном в училище на курсе, где они были самыми старшими из курсантов и самыми подготовленными за счет своего высшего образования. Для них учеба давалась проще, несмотря на ускоренный срок — всего шесть месяцев. Новыми были лишь сугубо профильные занятия понтонно-саперского дела.
А потом летом сорок второго Костя и Коля попали на передовую, встав во главе взводов, и, хотя разметало их по разным фронтам, друг друга из вида не теряли — постоянно переписывались, поддерживая связь. Именно так Соболев узнал о судьбе тети Дементьевых и надеялся получить весточку о Лене. А встретиться лично довелось только больше, чем через год, осенью на Днепре, где оба обеспечивали переправу советских войск. К тому времени уже оба были старшими лейтенантами, командовали ротами и были неоднократно награждены за свои успехи на фронтах, а Костя даже успел побывать в госпитале с ранением и легкой контузией.
— Он был настоящий герой и умер героем, — тихо произнес Соболев, осторожно беря в свои руки ладони заплаканной Лены. Рассказ о ее брате подошел к самой финальной точке, и она не могла не плакать в те минуты, слушая о том, как погиб Коля.
Битва за Днепр стала одной из поворотных в войне. Это понимали с обеих сторон, поэтому немцы буквально вгрызлись в правый берег реки, при отходе предварительно уничтожив все, что могло бы помочь советским войскам переправиться. Днепр считался ими той самой преградой, что сумеет остановить русских и позволить фюреру переломить наметившийся неудачный для нацистов ход войны. Эти дни определяли многое, поэтому форсирование Днепра стало такой важной задачей, успех которой так зависел от инженерных войск. И такой сложной, учитывая пулеметные и минометные точки немцев на противоположном берегу, непрекращающиеся канонаду артиллерии и налеты авиации, сильное течение реки и низкую температуру воды.
Роте, которой командовал Коля, было приказано переправить десант, когда во время напряженного боя на правобережном плацдарме было запрошено подкрепление, чтобы удержать выгодные позиции, недавно отбитые у врага. Приступать нужно было немедля, не дожидаясь темноты, которая помогала укрыться от вражеского огня. Коля сел за руль самого первого понтона, показывая своим бесстрашным поведением пример остальным в своей роте и пехоте, которую везли на другой берег под непрекращающимся огнем немцев — и с берега, и с воздуха. Первое ранение брат Лены получил в ногу. Второе ранение было в плечо, когда сбрасывал с плеч шинель, чтобы заткнуть пробоины в бортах понтона. И с этими ранениями упрямый и решительный Коля сел на весла, когда подвесной двигатель был поврежден минным осколком. Неизвестно, в какой момент он получил пулеметное ранение в грудь — во время переправы или уже на берегу, когда десант выпрыгивал на землю. Оно и оказалось смертельным.
Обо всем этом Косте рассказали знакомые из медсанбата. Сам он выбыл из строя немного раньше из-за банального воспаления легких, подхваченного во время организации паромной переправы за несколько дней до того, когда пришлось стоять по нескольку часов по пояс в ледяной октябрьской воде.