— Гулять, Артиг, иди гулять, — шептал Рихард в ухо собаке, желая, чтобы тот убежал в парк хотя бы на время. Но Артиг упрямо держался рядом с ним, почти беззвучно скаля зубы в сторону американцев, стоящих над его хозяином с автоматами в руках.
— I said — on the knees! — пнул Рихарда один из янки, намеренно целясь носком ботинка именно в поврежденное плечо, будто угадав место его травмы.
Рихард вздрогнул от боли и едва успел схватить за ошейник Артига, которого и до того удерживал с трудом, чтобы тот яростно не бросился на защиту хозяина. Но сил было слишком мало. Последние забрала успешная попытка подняться на колени по настойчивому требованию американца. Боль брала свое, хмель от выпитого вина кружил голову и ослаблял тело и внимание. Неудивительно, что Рихард не сумел удержать рванувшего вдруг с невероятной силой вахтельхунда в момент, когда американец сильно пнул в спину, отчего к его радости, Рихард завалился вперед и упустил из пальцев всего на миг кожаное кольцо ошейника.
Все произошло в одно мгновение. Одиночный выстрел, и случилось непоправимое. Следующей же секунды оказалось довольно, чтобы в Рихарде проснулось безрассудное желание придушить янки за это убийство и появились силы броситься на стрелявшего в приступе необузданной ярости. Но что он мог сделать против троих, что охраняли его во дворе, пока остальной отряд обыскивал замок?
Рихарда били с особым усердием все трое. Экзекуцию остановил спустя какое-то время командир отряда — невысокий рыжеволосый лейтенант с усталым видом, на вид его ровесник, приказав запереть немецкого пленника в одной из комнат второго этажа.
— My advice for you is to take all this shit off, — сказал, показывая на форму и награды, лейтенант Рихарду, сплевывавшему на гравий кровь, которой был полон рот. — My people saw too much around to be kind to you. How could you sleep well knowing about these places near your fucking castle, you, asshole? It’s out of my mind! All of you, German, are fucking nuts and sociopaths. I would have hung all of you without any mercy as any my man would if we are able to. So, be a good kid, motherfucker, and don’t give us a shit, get it?[215]
Это было сказано совершенно равнодушным тоном, но Рихард понял по его лицу, что он лично выполнит то, о чем говорит, если только будет возможность. Но все же не испытывал к американскому лейтенанту той ненависти, что, наверное, должен был. И не в последнюю очередь за то, что, выслушав настойчивую просьбу Рихарда позволить похоронить своего питомца, лейтенант приказал солдату, убившему Артига, похоронить пса в парке, а не просто выбросить его тело в кусты.
А затем потянулись долгие дни домашнего ареста Рихарда. Да, его достаточно неплохо кормили, он жил в своих комнатах на втором этаже, и единственным неудобством при этом было отсутствие электричества (которое, впрочем, тоже было исправлено в середине мая, когда американское военное правительство починило и запустило в ход ближайшую электростанцию). Ему приносили книги из библиотеки, а еще изредка позволяли выходить из замка для прогулок в парке под конвоем.
Самым любимым конвоиром Рихарда был молоденький солдат, худенький темноволосый «Том Дженкинс из штата Огайо», который успел повоевать всего месяц, к своему огорчению. У него был пытливый ум и жадность до всего нового, и он часто беседовал с Рихардом об истории замка и земли, на которой тот стоял, а также о роде фон Ренбек. В отличие от других своих сослуживцев его восхищала архитектура замка, роспись и лепнина потолков и стен, редкие полотна и другие предметы искусства и мебели, которые все еще оставались в Розенбурге после ревизии, проведенной баронессой в последний год. Если остальные американцы из его отряда просто пили вина из винохранилища, не обращая внимания на купаж и урожай, то Тому было интересно не только это, но и география места. Общение с Томом скрасило Рихарду пребывание в замке и чуть уняло тревожную тоску из-за неизвестности собственной будущности. Впрочем, эти размышления о том, чего именно ждет он вместе с американцами, словно запертыми в замке вместе с ним, даже помогали отвлечься от горя из-за потерь последних дней.
А янки явно не нравилось это вынужденное пребывание в Розенбурге. Иногда открывая окно в темноту парка, чтобы насладиться свежим ночным воздухом, Рихард слышал, как американцы за картами в одной из гостиных на первом этаже спорили друг с другом, как горячились, что лучше бы они вместе с другими отрядами добивали «долбанных нацистов», вычищая тех из щелей, куда они попрятались сейчас, в последние дни войны. Они были очень шумными, эти янки. Поэтому он совсем не удивился, когда американцы однажды ночью в начале мая разбудили его радостными криками, громким свистом и стрельбой в воздух.
215
— Мой совет — снять все это дерьмо. Мои люди слишком много чего видели, чтобы быть нежными с тобой. Как ты можешь спать спокойно вообще, зная обо всех этих местах вокруг твоего долбаного замка, ты, придурок? Не укладывается в голове! Все вы, немцы, долбаные психи и социопаты. Я бы перевешал вас всех без всякой жалости, как и любой из моих людей, будь наша воля. Поэтому будь хорошим мальчиком, выбл**ок, и не давай нам ср**ого повода, усек?