Поехала бы Лена в Германию, если бы Рихард решил вернуться раньше? Она до сих пор не знала, нашла бы в себе силы или нет. К ним на виллу в предместье Женевы часто в первое время приезжали или писали бывшие сослуживцы Рихарда. Его звали и в Колумбию, и в Аргентину, и даже в ЮАР. Он неизменно отказывался. Сначала ссылался на нездоровье после плена, затем уже прямо и без уловок говорил, что ему не интересно летать под флагами чужих стран. Но самым волнительным для Лены стал визит в 1955 году. На этот раз Рихарда приехали звать на родину, в ту часть Германии, которая была «свободна от коммунистов» и «возрождалась из пепла войны».
— В прошлом году нам вернули свободу[223]. Мы имеем сейчас все шансы возродить Германию! Теперь союзники не против нас, как когда-то. Теперь они наконец-то поняли то, что мы знали давным-давно — русские угроза для всего мира. Нам нужны люди с опытом, как у вас. Чтобы создать сильную армию и встать плечом к плечу с американцами и британцами, когда снова будет война с коммунистами.
Так убеждали Рихарда тогда его собеседники. Лена не стала слушать дальше — поспешила подать поскорее кофе и закуски гостям и вышла вон, с трудом скрывая свое негодование на этих немцев в форме, так похожей на ту, в которой когда-то нацисты пришли убивать ее соотечественников. Она боялась, что Рихард примет их предложение. Ему обещали хороший контракт с годовой суммой, что была выше получаемой Рихардом прибыли в его небольшой частной авиакомпании, и возможность вернуться на родину — любой бы ухватился за такой шанс обеими руками. Лене даже трудно было дышать все то время, пока в их доме находились два бывших пилота рейха, ныне ставшие оберстами в люфтваффе бундесвера. Правда, визит вышел очень кратким. Лена с удивлением спустилась со второго этажа виллы, когда услышала, как отъехала от их дома автомашина. Рихард прочитал вопрос в ее глазах и не стал ее долго томить, выдавая свое сильное волнение привычным заиканием:
— Я ска… сказал им, что моя же… жена — русская. Ос…остальное они по… поняли сами!
Так они остались в Женеве еще почти на сорок лет. Словно Рихард тогда, в 1955 году, окончательно для себя все решил. Оба получили гражданство после почти десятилетнего проживания с «Permit de tolérance»[224]. Сначала Лена, затем — после долгих собеседований и проверок — Рихард. Хорошо, что их детям не пришлось так долго ждать. Единственная, впрочем, сложность была с Валентиной как с беженкой из Германии. Остальные стали швейцарцами без особых затруднений.
О том, что она никогда не сможет родить детей, Лена призналась Рихарду еще тогда, в их первую брачную ночь под крышей тюрьмы, в комнатке на душном чердаке, где их запер британский конвой. Она боялась этого признания, но и промолчать не смогла. И так корила себя, что не сказала перед тем, как Рихард надел ей на палец кольцо. Словно не дала ему возможности узнать обо всем перед столь важным событием в его жизни.
Это стало сильным ударом для Рихарда. Настолько, что он даже не смог говорить в первые пару минут — никак не складывались даже слоги. Она заплакала тогда, видя его побледневшее лицо, и он прижал ее к себе так сильно, что заболели мышцы от его хватки.
— Ма-аааа… — только и смог протянуть он, желая узнать всю правду, и Лена сердцем разгадала его вопрос и поспешила сказать, что вина в ее стерилизации лежит на Биргит, не на баронессе. Чтобы хотя бы на толику стереть из его блестевших влагой глаз чувство безмерной вины.
— В мире много сирот после этой страшной войны, мое сокровище, — так скажет Рихард, когда они будут лежать на узкой койке после того, как отчаянно и страстно любили друг друга, забыв обо всем на свете. — Среди них точно есть и наши дети. Сыновья и дочери. Я всегда мечтал о большей семье с тремя детьми. Что ты скажешь на это, мое сердце? Я уверен, что у нас определенно еще будут дети…
Лена твердо знала, что только с Рихардом она смогла стать матерью и наконец-то перестала чувствовать пустоту в своем теле. Не будь с ней рядом ее мужа, этого бы просто никогда не произошло. Конечно, она любила детей. Ее первые ученицы в студии, которую Лена открыла по совету одной из «бывших», живущих по соседству в La petite Russie[225], немного заполняли эту пустоту. Маленькие русские девочки возраста погибшей Люши своим восторженным щебетанием после занятий, любовью, которой спустя несколько месяцев окружили Лену, помогли пережить те страшные для нее годы ожидания Рихарда из британского плена.
223
Основанию германской армии в 1955 г. предшествовало подписание соглашений в Париже за год до этого, по которым на территории ФРГ был отменен оккупационный режим, восстановлен ее государственный суверенитет. Тогда же ФРГ приняли в НАТО. Кабинет канцлера Конрада Аденауэра принял новую конституционную концепцию армии под контролем парламента.
224
Разрешение на временное пребывание в Швейцарии. В буквальном переводе с французского permit означает «разрешение», а tolérance — «терпение».
225
«Маленькая Россия» (фр.). Так называли швейцарцы квартал в районе улицы Каруж — от площади Пленпале и до реки Арв. В середине XIX века здесь часто селились русские студенты, обучающиеся в Женевском университете, именно тогда квартал и получил свое название. Здесь же в конце XIX века снимали жилье революционные деятели, а позднее, после Октябрьской революции, поселились многочисленные эмигранты.