— «Кролик», бывало, за один день, Зоинька, из этого пепла граммов по семьсот золотишка выплавлял! У него был такой кювет из нержавейки… — морщась от непрерывной боли, покряхтывая, с трудом выговорил старый и разрисованный Рафик Алимханов. Рифкат Шаяхметович Коган…
Нескончаемая боль во всем теле сбивала дыхание. Между фразами неожиданно возникали долгие паузы. Вот и сейчас Рифкат отдышался, повернулся к Кириллу Петровичу:
— Помнишь, Кира? Этот кювет еще по вещдокам… ну, по вещественным доказательствам, тогда вместе с его сварочным аппаратом проходил. Тебе «следаки» наверняка показывали…
— Нет, не помню.
— Ну, корытце такое квадратное! С высокими бортами. В одном углу — слив. Носик вытянутый.
Чтобы расплавленное золото удобнее было в формы сливать.
— Столько лет… Как ты-то помнишь такие подробности?
— Так я же сам ему этот кювет делал!
Рафик откинулся на высоко поднятую подушку, зажмурился от боли:
— Ох, чччерт… сестру позвать, что ли? И Полина тоже… Гусь лапчатый! Обещала прийти, белье чистое принести, мать ее… А то перед персоналом прямо неудобно… Третий день не меняно. Ничего ж больше не нужно — принеси чистое — носки, трусики там, маечку, штаны пижамные… И иди, гуляй по фломарктам со своими Могилевскими жлобихами! А потом дуй в еврейскую гемайнду — общину, значит, за бесплатными бананами! Или чего там еще так, без денег можно нашустрить?.. Мацу? Давай сюда и мацу! Как говорит Полина: «Раз положено — пусть дают!» Кому «положено»?.. За что «положено»? Я эту мацу в упор не вижу, а ей — лишь бы на халяву! У нее это прямо как болезнь. Будто отравленная.
Зоя Александровна погладила Кирилла Петровича по щеке, встала и решительно подошла к кровати Алимханова. Облокотилась на заднюю спинку, где висела табличка: «Herr R. KOGAN».
— Рифкат Шаяхметович! Вы с Кириллом Петровичем… — Зоя неожиданно занервничала. — Ну, короче. Вы знакомы уже столько лет… Я могу говорить вам «ты»?
— Господи, Зоенька… Да ради бога! Как подарок… Петрович! Ты не против?
Теплов на мгновение даже забыл про себя, испуганного и несчастного. Сказал с презрением:
— Дурак ты старый!
Старый Рифкат счастливо рассмеялся.
— Так вот, Рафик, — продолжила Зоя Александровна. — Ты считай, что я теперь к вам обоим прихожу: и к тебе, и к Кириллу. Одинаково. Если что надо — не стесняйся. Я ж на машине… Сейчас смотаюсь в какую-нибудь ближайшую лавку, привезу тебе все чистое, новое. А ношеное домой заберу. И запихну в стиральную машину, вместе с Киркиным барахлом… Мне это — раз плюнуть.
— Да ты что, Зой!.. Ну ты даешь. Деньги-то возьми! В тумбочке…
— Обойдусь. — Зоя профессионально оглядела лежащего Рифката. — Размер — сорок шестой, рост — второй. Вернусь минут через сорок…
Она деловито перекинула свою сумку через плечо, по-свойски подмигнула двум старикам и вышла из палаты.
Как только она закрыла за собою дверь и оказалась в коридоре отделения онкологии, силы окончательно покинули ее.
Словно сами собой, с нее бесшумно осыпались стальные рыцарские латы, в которые она еще с утра, дома, заковывала себя перед тем, как спуститься в гараж, сесть за руль и поехать в больницу.
Неудержимо захотелось просто расплакаться.
Не сдерживая себя, не в носовой платочек, а с открытым, некрасивым и опухшим от слез лицом, отрешенным от всего земного, — вслух, навзрыд, со всхлипываниями, с нормальными, жалостливыми бабскими причитаниями, с матерной руганью и проклятиями…
Со всем тем, что подлинно могло бы отразить весь трагизм вероятных и невероятных последствий происходящего, всю нестерпимую боль возможно предстоящей потери, всю тяжкую, неумолимую и страшную поступь надвигающихся перемен…
Но этого не произошло. При посторонних этого просто не могло произойти. Вообще — ни при ком… А тут, как назло, навстречу ей, явно в палату к геррам K. Teplow und R. Kogan, по коридору двигалась небольшая процессия.
Маленькая, толстенькая медицинская сестричка в коротких белых брючках, при взгляде на которую Рафик недавно проявил некий неопределенный и невнятный сексуальный интерес, несла в двух руках всю систему для установки обычной капельницы, а доктор Кольб и уже знакомый Зое Александровне анестезиолог катили некий странный и очень красивый аппарат на колесиках.
В это чудо медицинской техники было вмонтировано тоже что-то вроде капельницы, но там еще поблескивал прибор со стрелкой и веселенькими разноцветными градациями на квадратном «циферблате», что ли… Рядом — маленький темный дисплей. Словно экран навигатора, вмонтированный в приборную доску дорогого автомобиля.