А еще оттуда тянулись электрические провода, каждый окрашенный в свой собственный, неповторяющийся цвет. Тонкая прозрачная эластичная трубочка была свернута кольцами и аккуратненькой бухточкой висела в специальном зажиме. Конец прозрачной трубочки защищал белый полупрозрачный матерчатый мешочек. Очень похожий на презерватив.
Ярко-красный свободно свисающий провод заканчивался небольшим грушевидным выключателем с кнопкой. Эта кнопка очень смахивала на ушедшую в далекое довоенное прошлое «сонетку» для вызова домработницы в гостиную, к столу, на котором, по ее же вине, чего-то явно не хватало…
И Зое Александровне вдруг почему-то представилось, что именно эта кнопка и есть — самое главное в продлении человеческой жизни.
От постоянной, терзающей его боли во всем теле старый Рифкат Коган лежал, свернувшись клубочком и закрыв глаза.
Кирилл Петрович захотел писать. Встал с постели, пошел в туалет. Там сделал свои немудрящие дела, спустил воду и, моя руки, посмотрел на себя в зеркало. Подумал, что выглядит отвратительно…
Вспомнил Джеральда Даррелла. Где-то он написал:
«…Когда я показываю кому-нибудь животное, не наделенное привлекательной внешностью, мне неизменно задают вопрос: «А какая от него польза?» Таким образом, спрашивая «Какая от него польза?..», вы требуете, чтобы животное доказало свое право на жизнь, хотя сами еще не оправдали своего существования…»
В коридоре Зою остановил доктор Кольб. Он махнул рукой анестезиологу и медицинской сестре:
— Начинайте без меня. Я сейчас подойду. Фрау Теплов…
— Так что, доктор, все-таки — злокачественная? — прямо спросила его Зоя неожиданно севшим голосом.
— Скорее всего — да. Хотя это лишь экспресс-анализ. Мы ждем биопсию. А пока — проведем курс химиотерапии.
— Операция неизбежна?
— Она неизбежна в любом случае.
У Зои Тепловой ее химиотерапии были всегда после операций. У нее «химия» продолжается и по сей день. Уже несколько лет. Только теперь в таблетках.
— Зачем же тогда химия сейчас? Почему не после операции?
— Чтобы остановить рост плохих клеток и локализовать опухоль. Она расположена слишком близко от важных сосудов. Это опасно.
— Господи! Ему же через несколько дней восемьдесят…
— В этом есть даже некоторое преимущество. К старости опухоль замедляет свой рост и капсулируется. Вы его проинформируете сами или?..
— Сама. Пожалуйста, пока скажите ему, что это общеукрепляющие витамины. А потом мы вместе подготовим его.
Зоя показала на прибор с колесиками, который уже вкатывался в палату:
— Это тоже ему?
— Нет. Это для герра Когана. Анестезирующий автомат. Завтра вы будете у своего мужа?
— Я вернусь сюда через полчаса.
И совершенно выпотрошенная, почти теряющая сознание от внезапно навалившейся дикой, болезненной усталости, пошла к лифту, чтобы спуститься в гараж.
Ее вообще очень выматывала необходимость хорошо говорить по-немецки. Язык она знала неизмеримо лучше Кирилла Петровича. Но легкости переключения с русского на немецкий и обратно, как этим счастливо владел Кирилл Петрович, в ней никогда не было. Ибо она постоянно старалась говорить правильно, грамотно строя фразу, соблюдая почти все языковые нюансы, а Кирилл Петрович болтал по-немецки, как бог на душу положит. Ему было наплевать на грамматику, на верный порядок слов во фразе, на элементарную грамотность. Теплову были важны две вещи: немцы должны были понять, что говорит он, а он должен сообразить, о чем же говорят немцы.
Отсюда в нем проявилась забавная лингвистическая способность — чем хуже говорил его собеседник по-немецки, тем лучше его понимал Кирилл Петрович. Поэтому, если на него не накатывал некий «языковый ступор» (а случалось и такое!..), то с человеком, обладавшим таким же, как и он, чудовищным немецким, старик Теплов мог болтать без умолку…
«…И тогда Алимханов обегал все магазины старой книги Ленинграда. Он скупил всю давным-давно издававшуюся литературу о старинной технологии гальванопластики и способах снятия копий с монет и медалей. Скупил и сел изучать. Параллельно с сугубо технической подготовкой он денно и нощно штудировал учебники уголовного права и криминалистики.
Когда теоретический курс был окончен, Рифкат Алимханов приступил к организации лаборатории…»