Леха сразу же захрапел, а Костя устало прилег рядом.
Количество юных стюардесс, зрелых манекенщиц из Дома моделей и продавщиц универсальных магазинов, а также медицинских сестер и студенток Библиотечного института старших курсов, с наслаждением прошедших через эту тахту, было неисчислимо!
Но впервые в истории легендарного «лежбиша котиков» на нем спали старший оперативный уполномоченный Управления уголовного розыска капитан милиции и старший следователь по особо важным делам прокуратуры города Ленинграда, советник юстиции какого-то там класса!
На узенькой кухоньке, соединенной со второй — девятиметровой комнаткой, где стояли книжные стеллажи, письменный стол с пишущей машинкой и повсюду валялись папки с вырезками и записями, которые когда-нибудь могут пригодиться, — Кирилл и Николай Иванович пили чай.
— Жалко, — сказал Николай Иванович, допивая чай из большой кружки.
— Кого жалко? — спросил Кирилл.
— А всех жалко. Спасибо, Кира. Пойду. А то моя с ума сойдет. Ей волноваться нельзя. Сердечко…
— А вы позвоните ей, Николай Иванович.
— Нельзя. Еще хуже будет. Испугается. Ты что думаешь, меня по возрасту сокращают? Не-ет… Меня на пенсион выпихивают за то, что у меня уже двадцать четыре года жена — Ася Самуиловна…
…Потом, стоя на лестничной площадке, Николай Иванович, крепко сжимая руку Кирилла, тихо спросил:
— Господи, Кирка… Когда же все это блядство кончится? Когда же мы начнем жить по-человечески? Неужели так ничего и не изменится?
«…основного фигуранта этого дела, начальника Управления безопасности одного из силовых министерств России генерала-лейтенанта Василия Приходько приговорить к двадцати пяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
Шестерых подсудимых, старших офицеров Московского уголовного розыска, обвинитель требовал осудить на сроки от девятнадцати до двадцати пяти лет.
По версии следствия они создали организованную преступную группу и несколько лет, вплоть до момента задержания, вымогали деньги у бизнесменов и совершали другие преступления.
На полученные средства офицеры приобретали дорогую недвижимость в России и за границей, автомобили высшего класса и другие предметы роскоши.
Из банковских ячеек, принадлежавших «оборотням», следователи изъяли в общей сложности около трех миллионов долларов.
У одного из фигурантов дела, генерала-лейтенанта Василия Приходько, следователи с помощью Интерпола обнаружили особняк на престижном испанском курорте, а также счета в банках Швейцарии, Италии, Испании и Кипра»…
В статье же 1963 года Кирилл Теплов описал эпизод проведения следственного эксперимента с «золотыми» червонцами Алимханова коротко и достаточно иронично. Не обнаруживая даже тени симпатий всей следственной группы к арестованному Р. Ш. Алимханову.
Единственное, что шло в этой статье открытым текстом, это то, что Р. Ш. Алимханов — человек фантастически талантливый, коли сумел своими «игрушечными» русскими империалами конца девятнадцатого столетия так мощно усилить достаточно бедную палитру советских экспортных сувенирных изделий.
И, конечно же, со своей «продукцией» он был просто обязан как-то официально зарегистрироваться в своем райисполкоме, по месту постоянного жительства, в специальном отделе, выдающем разрешения на занятия «кустарным промыслом».
А так как он это вовремя не сделал, то теперь подпадает под статью 153 Уголовного кодекса РСФСР — «Незаконная частнопредпринимательская деятельность». И если наш советский, самый гуманный суд в мире не смягчит наказание подсудимому Р. Ш. Алимханову до условного срока, то он из-за своего же головотяпства может получить пять лет лишения свободы.
Вот это все и было выкинуто из статьи Кирилла Теплова.
В стране, как всегда, были временные затруднения, и советский народ нужно было срочно отвлечь от истинного понимания ситуации каким-нибудь широкомасштабным скандалом.
Ленинградское дело валютчиков, «золотишников» и примитивного ворья, рожденных бездарно и цинично заниженными официальными государственными расценками на «скупку золота и драгоценностей у населения», мощно нафаршировали идеологическими грибами, и, естественно, большой «полосный» очерк Кирилла Теплова претерпел в Москве необратимые редакционные изменения.