— Давно он туда ездит?
— Да неделю назад записались.
— Я тоже туда запишусь! Вместе с тобой запишемся! — прибавила она и глаза ее весело заблестели.
— Куда запишемся? — Света, поняв, что придумала Танька, отчаянно замахала руками.
— Нет! Ни за что! Ты совсем с дуба рухнула?! Завтра пожарник понравится, и ты потащишь меня на пожарного учиться, да?! Никуда я не буду записываться! Ты хоть представляешь, где этот ДОСААФ находится?! На шестнадцатом автобусе до конечной нужно ехать, а потом еще почти километр пешком! Я тебе не дура по сугробам в мороз таскаться. Юрка говорил, что там сначала два месяца теория будет, а потом уже по допуску прыжки с самолета.
— Светочка, соглашайся! Представляешь, мы с тобой в небе с парашютами летим, словно птицы!
— Нет, я тебе говорю! И сапоги у меня пропускают, в них по глубокому снегу ходить нельзя.
— Свет, а если я тебе свои новые сапоги подарю?
— Точно помешанная! Тебя не запишут. Там люди должны быть адекватные, а это не про тебя.
— Свет, у меня сапоги итальянские, чистая кожа.
— Ну не дурочка, — Света развела руками, — ну давай, из интереса, просто примерю…
Все два месяца подруги аккуратно два раза в неделю на шестнадцатом автобусе ездили до конечной остановки и еще километр маршировали по сугробам до здания ДОСААФ. Объект Танькиного внимания перестал посещать курсы и записался в баскетбольную секцию. А Таня со Светой так увлеклись теорией парашютного спорта, что даже не сразу заметили его исчезновение.
Наступила весна. Легкий ветерок теребил волосы. Первая трава на поле радовала сочной зеленью.
В день первого прыжка подруги рано приехали на аэродром. Танька хмурилась.
— А вдруг меня не допустят? Врач в поликлинике сказал, что гемоглобина мало.
— Не каркай, здесь доктор нормальный, даст допуск.
Но нормальный доктор не допустил. Слишком низкий уровень гемоглобина в крови. И когда ее товарищи, в касках и полностью экипированные, гуськом шли к маленькому кукурузнику, стоящему на поле, Танька с тоскливой завистью смотрела им вслед.
— Все равно буду прыгать! — упрямо сказала она, когда самолетик разогнался и поднялся в небо.
Развернувшись к выходу, она столкнулась с доктором.
— Олег Константинович! — официально обратилась к нему девушка, — пройдемте в ваш кабинет. Нам нужно серьезно поговорить.
— Григорьева, нам с тобой ни о чем говорить не нужно. Ты молодая, вот поднимешь гемоглобин, тогда и разговаривать будем. Дай мне пройти.
Желание оказаться в небе было настолько сильным, что, не думая о непорядочности своего метода, она преградила доктору дорогу. Улыбаясь самой ехидной и противной из своих улыбок, негромко сказала ему в лицо:
— Ошибаетесь, Олег Константинович, есть о чем. Например, о той молодой, нет, я бы сказала, не очень молодой даме, которая приходит к вам сюда регулярно ближе к вечеру…
— Ты о ком? — он нервно дернул плечом.
— Мы с вами отлично понимаем, о ком идет речь. А вот ваша жена, видимо, пока не знает…
Танька цинично прищурила глаза.
— Может, и не узнает. А может, узнает… — она угрожающе, как ей показалось, повысила голос.
— Григорьева, — доктор устало потер переносицу, — ты что, действительно так сильно хочешь прыгать?
— Очень хочу, — враз осевшим голосом пискнула Танька.
— Ну, и прыгай. Только если ты там, в небе, в обморок упадешь, я никакой ответственности не несу.
— Я не упаду, обещаю!
Танька чмокнула доктора в щеку и побежала к инструктору.
Таня прыгала семь раз. И постоянно боялась той минуты, когда открывалась дверь самолета и нужно было к ней подойти, чтобы, сложив руки на груди, вывалиться из нее, как куль, в открытое небо. Это было страшно. Но в следующие минуты, когда обрывалась чека, раскрывался парашют и она парила над землей, покачиваясь на слабом ветерке, а земля приближалась — эти мгновения свободы и счастья стоили любых страхов.
Так считали подруги, гордые и счастливые, приезжая в общежитие и до ночи обсуждая все мелочи прыжков.
Потом была учеба, экзамены, практика… И пришло время, когда до распределения остался один месяц — февраль.
— Таня, осталось одно место в Свердловском лесном институте. Если все госэкзамены сдашь на отлично, дадим тебе направление. Через два года станешь дипломированным специалистом. Готовься, девочка, и сдай все экзамены на пятерки.
Классный руководитель поднялся из-за стола, считая вопрос решенным.
— Подождите, Александр Николаевич.
Тане, любимице педагога, нелегко было сказать эти слова. Она знала, как хорошо он к ней относится. Он сам был для нее отцом все эти четыре года учебы, и сейчас она чувствовала себя предательницей.