На поле уже горело несколько машин. Пехота противника залегла: батарейцы дали несколько залпов картечью. Огонь наших случайных спасителей был исключительно меток, и гитлеровцы, оставив на поле боя с полдюжины машин, повернули вспять.
Уже после боя посланный мною командир побеседовал с артиллеристами и выяснил, что выручила нас батарея, пробиравшаяся из окружения. Увидев, насколько положение сложилось для нас угрожающим, артиллеристы выбрали удобную позицию и вступили в бой.
Но временный успех под станцией Чеповичи не облегчил положения дивизии. Выйдя на шоссе, противник по-прежнему угрожал нашим тылам.
В полдень ко мне на КП прибыл генерал-майор Г. И. Шерстюк, пожилой, морщинистый, бритоголовый человек. На его темном от загара и пыли лице щурились маленькие светлые глаза.
Комдив говорил с сильным украинским акцентом. Несмотря на пережитое, он не утратил ни бодрости, ни чувства юмора.
- От нимцы, бисовы дети! Шуганули меня! - Он снял фуражку, вытер взмокший лоб. - Эх, мама ридна, хоть бы дюжинку танков. Так я бы их...
Я сообщил, что с танками и у меня положение не лучше, хотя и считаюсь командиром танковой дивизии.
Г. И. Шерстюк особенно горевал, что лишился конной тяги. Орудия отбили их еще можно привести в порядок, но лошади... Что делать без лошадей?
Посоветовались мы с Гавриилом Игнатьевичем и решили действовать так. От местных жителей было известно, что немцы засели в селе Владовке силами до полка мотопехоты, перекрыв нам дорогу на север. Выбить их - ваша главная задача. В противном случае мы опять окажемся в окружении.
Село полукольцом охватывала дубовая рощица. В ней-то мы и сосредоточили свои скромные силы. После первых же выстрелов в селе начались пожары. Темные клубы дыма потянулись к небу. Мотострелковый полк Перервы и остатки дивизии Шерстюка с трех сторон окружили село и под прикрытием артиллерии и пулеметного огня поднялись в атаку.
Я сел в броневик и двинулся за наступающими частями. Неподалеку от села меня встретил офицер связи. Он доложил, что Владовка взята, и немцы спешно отступили на запад.
Час спустя уже в селе я опять встретил генерала Шерстюка. Он стоял в саду у околицы и гладил приземистого гнедого битюга. Вокруг него толпились бойцы.
- О, добрый конь! - говорил он, поглаживая гриву лошади. - Вот это сила!
Я подошел к генералу. И тот крепко стиснул мне руку. Оказалось, что бойцы нашего мотострелкового полка захватили в селе целый артдивизион на конной тяге. Боеприпасов к немецким орудиям было мало. Так что вряд ли орудия нам могли пригодиться. Но вот лошади... Для Шерстюка и его дивизии они были необходимы в первую очередь. Ему мы их и оставили. А орудия я тут же приказал вывести из строя...
После боя решил умыться, почиститься - словом, привести себя в порядок. Но в это время в хату вбежал адъютант и подал телефонограмму из штаба корпуса. Мне предписывалось сдать командование дивизии подполковнику П. В. Перерве и срочно явиться в штаб корпуса.
С недоумением вертел я листок бумаги. Что бы это могло означать? То ли дивизию собирались перебросить на другой участок, то ли меня ожидало что-то другое? Ознакомил своих товарищей с телефонограммой. Накоротке переговорил с подполковником Перервой, Лишних слов не требовалось: он и сам знал обстановку не хуже меня. Я был уверен, что он справится с должностью командира дивизии, и, как потом показали события, не ошибся в этом офицере.
Проводить меня собрались почти все командиры штаба. Как-никак, а за два месяца непрерывных боев мы привыкли друг к другу, сработались. Нас связывала та молчаливая и прочная дружба, которая рождается только в боевых условиях. На прощание обнялись, расцеловались. Кто знает, придется ли еще свидеться? Начальник медико-санитарной службы дивизии Ефим Абрамович Бурштейн сунул мне на дорогу сверток с сухарями и консервами.
Переваливаясь с боку на бок, "эмка" выехала за околицу. Я оглянулся: товарищи махали мне вслед. К горлу подкатил комок. В глазах водителя Кондратенко я заметил слезы. Да, тяжело прощаться с людьми, с которыми тебя прочно связывают нити фронтовой дружбы.
...В штабе 9-го механизированного корпуса меня принял генерал-майор технических войск А. Г. Маслов, сменивший ушедшего на повышение К. К. Рокоссовского.
- Ну что ж, Катуков, - сказал он, пожимая мне руку, - дрались вы неплохо. Мы представили тебя к ордену боевого Красного Знамени...
Я сказал приличествующие случаю слова, а Маслов между тем продолжал:
- А сейчас собирайся в Москву. Тебя вызывает начальник Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенант Федоренко. Насколько я понял, речь идет о новом назначении. Пусть в твоем новом соединении будет побольше современных танков... Желаю успеха!..
Побольше танков! Кто тогда из танкистов не мечтал об этом? Мы тепло простились с командиром корпуса, и я отправился в путь. Предстояло еще заехать в штаб Юго-Западного фронта, чтобы получить открытый лист на заправку машины и проездные документы. Он располагался тогда в небольшом местечке Бровары, севернее Киева, по дороге на Чернигов. Прямую дорогу Житомир - Киев немцы уже успели к тому времени перерезать. Пришлось добираться кружным путем - через Полесье, Чернигов, через дремучие леса. Мы добрались в Бровары на следующий день.
В селе сновали машины, броневики, на каждом шагу часовые требовали документы. Не терпелось получить из первых рук информацию о положении на фронте. К кому пойти? Знакомых тут у меня не было. Время горячее - все заняты по горло. Однако набрался храбрости и зашел в хату, где размещался штаб фронта.
В маленькой, приземистой хатке, с цветами на подоконниках и фотографиями в самодельных рамках на стенах, меня принял генерал - высокий человек с тонким интеллигентным лицом. Это и был, как выяснилось из дальнейшей беседы, начальник штаба фронта генерал-майор В. И. Тупиков.
Он спросил о положении дивизии, о силах немцев на нашем участке. Чувствовалось, что ему интересно было беседовать с человеком, который только что с передовой, из самого пекла. И получилось, что рассказывать пришлось мне. Правда, через несколько минут в комнату вошел старший лейтенант и передал начальнику штаба какую-то бумагу. Начальник штаба прочитал ее и нахмурился.
- Вот, ознакомьтесь, - он передал бумагу мне. Это был только что переведенный текст приказа командующего 6-й гитлеровской армией фельдмаршала Рейхенау. Смысл его заключался в том, что верховное командование вермахта поставило задачу уничтожить 5-ю армию до того, как ей удастся отойти за Днепр. Для этого гитлеровцы намеревались ударить по нашей армии смежными флангами групп армий "Центр" и "Юг".
- Как видите, - сказал начальник штаба фронта, когда я кончил читать приказ, - гитлеровцы уделяют пятой армии особое внимание. Они собираются разгромить ее флангами двух своих сильнейших группировок. Но нам придется их разочаровать, - добавил генерал-майор В. И. Тупиков усмехаясь. - Мы выведем ее из-под удара.
И действительно, впоследствии 5-я армия, совершив искусный марш-маневр, без существенных потерь вырвалась из полуокружения и отошла в район Чернигова.
- Так вот, - продолжал начальник штаба, сворачивая приказ Рейхенау, вернемся к нашим делам. Решено вашу дивизию свести в двадцатый мотострелковый полк, а танковые экипажи отправить в тыл - в пункты формирования новых частей.
- Что ж, - согласился я. - Как ни жаль дивизии, а решение правильное. В строю осталась треть личного состава, а вместо положенных трехсот семидесяти пяти танков - ни одного.
Начальник штаба фронта обрисовал мне ситуацию, сложившуюся на участке, занимаемом 5-й армией. Она стойко оборонялась в Коростеньском укрепрайоне, который доставил немало хлопот командованию групп армий "Юг" и "Центр". Находясь между этими группами армий, он создавал для них постоянную угрозу.
Впоследствии, когда усилиями участников боев, историков и мемуаристов удалось восстановить картину героических боев 5-й армии, стало очевидно, что она сыграла важную роль в срыве вражеского замысла по захвату Киева с ходу. В результате многократных контрударов этой армии противник понес большие потери. Командование группы армий "Юг" было вынуждено оттянуть крупные силы с киевского направления, ослабив тем самым главный удар.