– Камни имеют душу, – произнес я фразу, когда-то давным-давно слышанную от одного старого, видавшего виды, немного безумного искателя философского камня, с которым меня свела судьба в столице алхимиков Париже. – И душа эта может быть доброй или злой.
Начинало темнеть, а я все смотрел на брошь, не в силах оторваться от ее мрачного очарования.
– Встречаются камни, которые питаются кровью, – вслух произнес я еще одну фразу старого алхимика.
Тут меня что-то укололо. Потом я понял причину – неясный шелест у дверей.
– Тысяча чертей, – прошептал я, внутренне побираясь. Кто ты – поздний гость? И что мне ждать от тебя?
Я взял пистоль, с которым твердо решил не расставаться, и прицелился в тень, возникшую у входа.
– Стой, или этот шаг будет последним! – крикнул я громко и, к моему неудовольствию, тонко. Я был взволнован.
– Вот теперь я вижу, что вы вполне здоровы, – донесся до меня голос моего соседа, который подобрал меня ночью у дома и спас тем самым мою жизнь – герра Кесселя. – Почему в темноте? Бережете свечи?
– Просто задумался.
– Я не вовремя?
– Вы всегда вовремя, мой спаситель. Проходите. Мы зажгли свечи.
– На вашем месте я бы закрывал двери…
– Да… Да, – кивнул я, досадуя, что после всех невзгод не только не дисциплинировался, но непозволительно расслабился. Как я мог оставить незапертой дверь?!
– Какая прелестная штучка. – Кессель взял брошь со стола и внимательно посмотрел на нее.
– Вы находите ее красивой?
– А разве может быть иначе? Какая филигранная работа. Какой занятный рисунок… Кстати, вы знаете, что он означает?
– Не знаю, – ответил я.
– Это знак борьбы Света и Тьмы. Во время моего обучения в Пражском университете был у меня увлеченный всеми тайными учениями старый уважаемый учитель. И он надежно вбил в мою голову премудрости, в которые я, впрочем, никогда особенно не верил. Он говорил, что подобные исключительные вещи обладают таинственной силой и бывают только у избранных. Он бы наверняка сказал, что этот уникальный рубин – камень силы. Он же – олицетворение нашей зависшей в пустоте планеты. А изумрудная змейка – символ власти над миром, она готова стиснуть землю в своих недружественных объятиях.
– Мне эта брошь досталась случайно.
– Если верить мистикам, такие вещи случайно никому не достаются. По словам Грубера, нет случая там, где действуют скрытые от нашего глаза силы и закономерности, стремления и возмущения.
– Этот ваш Грубер был несерьезным человеком?
– Это верно, несерьезным, – засмеялся Кессель. – Поэтому я не пошел по его стопам. Меня интересует природа, в ней одной отражен Божий промысел. Остальное же все – пустые выдумки или происки врага рода человеческого.
– А кто же те избранные, кому суждено владеть такой брошью? – неожиданно эта тема заинтересовала меня.
– Подобная брошь может достаться только Магистру.
– Кому? – Меня пробрал озноб, ведь именно так называл меня разбойник перед смертью.
– Магистру магии, обладателю черной силы.
– Святой Боже Иисус!…
Видимо, я побледнел, поскольку Кессель, с тревогой посмотрев на меня, поспешил успокоить.
– Слушайте, Фриц, я рассказываю все это, чтобы позабавить вас, а не для того, чтобы портить настроение и здоровье. Все это глупости… Кстати, я – не лекарь, но знаю рецепт от дурного настроения.
– И в чем он?
– Он очень прост, – Кессель достал из большой кожаной потертой сумки, с которой, должно быть, никогда не расставался, темную бутыль вина и с улыбкой поставил на стол.
– Это хорошее вино, герр Эрлих. Французы – люди пустые, необязательные, но я готов им простить все из-за того, что они делают божественный напиток…
Он подошел к полкам, на которых была расставлена посуда, взял две объемные металлические кружки, со стуком поставил на стол и разлил по ним красное вино.
– Прозит!
Я пригубил вино. Оно было густое, немножко терпкое и очень вкусное
Мы выпили… Потом еще. Так, за беседой, которая сама собой плавно текла под хорошее вино, при свете зажженных в серебряном подсвечнике трех свечей, мы освоили полностью эту бутылку… Как ни странно, опьянения я не почувствовал. Наоборот, голова стала ясной, мысли четче.
О чем мы говорили с Кесселем? О пустяках. О светской жизни в Европе. О тонкостях политики, которая по большому счету, касалась не нас, а королей.
– Я вас совсем заговорил, герр Эрлих, – внезапно спохватился Кессель. – Вам необходимо выспаться.
– Наверное, вы правы, – кивнул я, чувствуя, что мне не хочется спать. Но и после его слов я ощутил, что разговор меня утомил. Мне захотелось остаться одному.
– Я навещу вас завтра. – Он поднялся со скамьи и взял свою кожаную сумку, забросил на плечо.
– Я всегда рад вам, Кессель, – я ощущал растущую симпатию к этому человеку и был доволен, что у меня хороший сосед, с которым можно провести за добрым разговором длинный вечер.
– До завтра, дорогой друг.
– До завтра, герр Кессель. И спасибо…
После ухода гостя, я так и замер за столом, глядя на оплывавшие в подсвечнике свечи. Воск сгорал, таял, отекал вниз, нарастая на серебре подсвечника. В этой трансформации воска в свет и тепло было что-то фантастически притягательное. Вид горящих свеч вызывал в душе какое-то сладкое томление, которое постепенно начало переходить в дрожь, и неожиданно отозвалось тревогой. Сначала тревога была неопределенная, ни к чему конкретно не привязанная. Я попытался задвинуть ее подальше, понимая, что очарование этого вечера сейчас будет уничтожено. Но ничего не мог поделать с собой… Вслед за ветерком душевной тревоги у меня внутри повеял холодный ветер, который принесли с собой слышанные недавно слова
Магистр… Рубин – камень силы и символ нашей планеты… Змея, сжимающая мир… Сказки, обычные сказки. Но почему они запали в мою душу? Откуда эта тревога?
Я ощутил, как сердце заколотилось сильнее. Это уже никуда не годилось. Что со мной происходит?
Лучший способ борьбы с досадными, назойливыми, как местные огромные и жадные комары, чувствами – холодный разум, который скальпелем отсекает все ненужное.
В конце концов, что тревожит меня? Эта брошь – просто красивая вещица, которую нужно попытаться вернуть в ближайшее время хозяину дома. А насчет ее мистических свойств – Кессель, кажется, просто хотел поддержать разговор. К тому же он сам признался, что не верит в эту ерунду. И скорее курицы залетают, чем я, честный протестант с вполне здравым рассудком, поверю в эту чушь!
Но почему сердце бьется все сильнее? И почему я не могу сдержать ту волну, которая накатывает на меня?
– Брошь, брошь, – повторил я…
И на меня накатила горячая волна… Никогда раньше со мной не было ничего подобного. Я ощутил, что во мне просыпается что-то мощное, неизведанное, дремавшее долгие годы. И это что-то непоправимо влекло меня вперед. Куда? Если бы знать!
Свет свеч расплылся в моих глазах. Потом в глазах потемнело, как при обмороке, но в обморок я не падал. В сознании вдруг разом вспыхнули картинки, зазвучали обрывки мыслей, чьи-то чужие, далекие слова.
Бауэр… Магистр… Брошь… Восточный, с почерневшими остовами выгоревших изб город… И книга! Да, именно книга!
Книга… Может, в ней ответ?!
Вокруг меня все прояснилось… Я сжал пальцами виски. Огляделся. Ничего не изменилось. Я сидел в той же позе за столом, и свечи ничуть не оплыли. Значит, этот припадок – или как его еще расценить – длился несколько секунд…
В тот миг я должен был испугаться произошедшего со мной… Но я не испугался. Вообще, если посмотреть на все здраво, я вел себя странно. Будто я это был не совсем я, а во мне просыпался кто-то другой, иной, не похожий на меня…
Книга, книга, книга…
На онемевших ногах я, качаясь и держась за стену – пол вдруг потерял устойчивость, побрел в угол, схватил ларец. И вытащил из него ее. Ту чертову Книгу…
Когда я коснулся ее, пальцы будто приморозились к ней на миг…
Я положил книгу на стол. Открыл ее.
Первая страница. Латинский текст Этот мертвый язык я знал так же хорошо, как родной немецкий. И без труда прочел: «Книга эта влияние имеет огромное, но даны ее тайны только тому, кто от рождения и по свойствам души Магистром зваться должен».
«По рождению или по свойствам души». А если…
Голова у меня была все такая же легкая, какая-то гулко-пустая. И нервное возбуждение во мне росло по мере того, как я перелистывал древние страницы. Фолиант лежал на грубо сколоченном деревянном столе, и мне казалось, что в темноте, рассеиваемой лишь слабым светом свечей, он тоже начинает сиять.
Я все перелистывал пожелтевшие от времени страницы, исписанные бог знает сколько столетий назад давно уже отошедшим в ад человеком. Могли он предположить, что через сотни, а может, тысячи лет в его убористый текст будет вчитываться лекарь-бродяга, всю жизнь считавший себя самым обыкновенным человеком. Наверное, этот автор мог предположить и такое – ведь подобные книги пишутся людьми, для которых круг тайн гораздо шире нашего. Впервые в жизни я по-настоящему, душой, стал осознавать, насколько неизведан и загадочен подлунный мир, в котором мы обитаем. И какая жутковатая, и вместе с тем притягательная мудрость может скрываться в таких вот дьявольских книгах.
Пробежав глазами страниц двадцать, я обхватил голову руками. Я чувствовал, что подхожу к грани, за которой смогу обрести власть не только над просты ми смертными, но, возможно, и над сильными мира сего. В тот вечер я принял эту истину сразу, будто всю жизнь ждал ее.
Прочитанное намертво отпечатывалось в моей памяти, будто в ней изначально подготовлено специальное место. Я впитывал сведения о древнейшей из наук…
Нельзя упрекнуть меня в том, что я сразу сдался Злу Некоторое время какой-то отдаленный голос вопил во мне: «Нельзя!!! Не делай этого!!!» Но он становился все тише. И вот мне уже стало неважным, от Бога идет Сила или от сатаны. Или от них обоих.
Главное, что Сила была на свете. И она выбрала меня. Или я выбрал ее!
Да, я ощущал в себе Силу, связанную напрямую со Знанием, и не мог противостоять ее магнетизму. «Я все могу!» – эта мысль буквально жгла мой мозг.
А потом я четко осознал, что в меня вселилось могущество Зла. И воспринял это совершенно спокойно…
Я с трудом поднялся. Вновь открыл ларец Вытащил брошь. Бережно приладил ее на груди. Без нее ничего не удастся. Без нее меня ждет неизбежная мучительная гибель. Брошь предохранит меня от страха и опасностей, которым, словно эфиром, пронизан весь мир. Волшебный камень защитит меня. А еще… еще это мелок, будто специально оставленный для меня в ларце. Я раньше не обращал на него внимания, но теперь понял, что он-то мне как раз и нужен. Я не думал, зачем это делаю, чего хочу достигнуть. Просто я должен был это сделать. И остановиться я уже не мог.
Встав на колени, я очертил мелом почти ровный круг, метра три диаметром. Внутри еще один, поменьше. Возбуждение мое нарастало. В голове гудело, будто она сделана из чугуна, и по ней бьют колотушкой. Я едва сдерживался. Так, что там дальше? Пентаграммы… Имена четырех охраняющих демонов с разных сторон. Звезда, а в ней цифры – 1, 3, 7, 11.
Трясущимися пальцами я перевернул страницу и дрожащим голосом начал читать:
– О, всесильные духи Юпитера, я зову и призываю вас именем Сатаны, Люцифера, Андрамилеха, Ахримана и других великих теней Зла…
Мой голос крепчал, в нем появлялась уверенность, да и сам я, ощущая свою власть, распрямлялся, бесстрашно глядя перед собой.
Я знал, что мои слова не пропадут. Что каждое из них отзовется ураганом в каких-то иных мирах.
И я был вознагражден.
Передо мной возникло голубое сияние, вскоре превратившееся в вихрь, бушевавший вокруг очерченного мелом круга. Внутрь круга вихрь проникнуть не мог, но даже здесь, в безопасности, я ощущал, каким ледяным холодом и кошмаром веет оттуда
– Я, повелитель, призываю тебя…
Вихрь стал желтым, в нем начали мелькать неописуемые клыкастые пасти, змеиные тела, какие-то странные хвосты и когти. Все это истекало гноем, рвалось ко мне, клацало челюстями, а надо всем разносился вой, от которого кровь становится холодной, как талый снег. Но теперь я знал, что это всего лишь элементалы – духи стихий. Их нет смысла бояться. И сейчас мне нужны не они. Нет, не они!
– Повелеваю тебе прийти к кругу моему, чтобы выполнить волю мою. Если же ты этого не сделаешь, то поражу я тебя огненным мечом, стократно усилив страдания твои в геенне огненной!
Вихрь заблестел, заиграл багровыми и фиолетовыми всполохами, и вот из него возник гигантский дракон с шипами., перепончатыми лапами, клыками и маленькими злыми, почти человеческими глазками. Как он мог поместиться в комнате? Впрочем, комнаты уже не было. Вместо нее было бесконечное, заполненное мельканием и вспышками пространство. На спине дракона восседал король, в белоснежной мантии, со скипетром в одной руке и пылающем факелом – в другой. Его синее лицо было безжизненным и отвратительным. Он прохрипел-прошуршал-прошелестел, и его глас отдавался в каждой частичке моего существа:
– Я пришел к тебе, повелитель, чтобы исполнить волю твою. Я покорен тебе. Я выполню все, что ты пожелаешь. Что ты хочешь, великий хозяин? Что ты хочешь, великий? Что ты…
Тут я осознал, что не могу произнести ни одного слова. Все закружилось передо мной, пол закачался и стал уходить из-под ног. Я должен был удержаться, не имел права потерять сознание. Это означало бы смерть. Я не мог понять почему, но твердо знал, что должен выстоять. Должен одолеть злого демона Юпитера.
Между тем глаза демона, совершенно мертвые и вместе с тем горящие каким-то зеленоватым, дьявольским огнем, впились в меня. Кроме этих глаз, я уже ничего не видел. В тот миг я отчетливо представил себе, что такое ад. Это тысячелетия под таким холодным, страшным взглядом.
– Я все понял, – прошипел король, и дракон встал на дыбы.
– Что ты понял?! – воскликнул я испуганно. – Я ничего тебе не говорил. – Ведь я сам еще не знал, что хочу от него.
– Все понял! – Дракон взвился в захватывающем танце. Цвет его постепенно темнел, пока не стал черным. И вот на его месте не осталось ничего, кроме клочка тьмы. Я осознавал, что произошло нечто непоправимое, невероятное, и всячески пытался вернуть утраченный миг…
– Что ты понял?
Тут тьма распахнулась, и я увидел, что передо мной вовсе не король в белоснежной мантии, а безобразная старуха в черном плаще.
– Я все понял, повелитель!
– Подожди…
Но я уже ничего не мог сделать. Пол ушел из-под моих ног, и я как подкошенный провалился в какую-то бездонную яму. Мир в моих глазах померк.
Вот так и приходит смерть! В образе черной, отвратительной старухи…
Когда я очнулся, то увидел над собой землистое незнакомое лицо. Оно было безобразно – огромный горбатый нос, холодные бесцветные глаза, кривые желтые зубы, гнусная зловещая ухмылка. Что это? Очередной призрак, вызванный из эфирных сфер дьявольской книгой? А кто теперь я сам? Магистр? Путешественник? Лекарь?
– Он пришел в себя, – послышался голос Зонненберга.
Я повернул голову и увидел его длинную фигуру, а рядом моего соседа, господина Кесселя. Значит, нависшее надо мной лицо принадлежало не демону, не призраку, а просто незнакомому мне человеку.
– Что происходит? – с трудом произнес я.
– Я нашел вас утром, – пояснил с готовностью Кессель. – Вы вновь были настолько неосмотрительны, что оставили дверь незапертой. Вы лежали на полу, и я подумал, не случилось ли непоправимое. Однако вы оказались живы, просто были без сознания. Я положил вас на кровать и послал за господином Зонненбергом, Он в свою очередь пригласил вашего коллегу доктора Винера.
Страшный человек, так напугавший меня, учтиво поклонился.
– Доктор Винер прибыл в Москву не так давно, но уже успел снискать уважение высокими моральными качествами и хорошим знанием лекарского дела, – сказал Зонненберг.
Винер вежливо улыбнулся, но эта улыбка напоминала скорее оскал тигра-людоеда перед завтраком.
– Что со мной было? – спросил я.
– Вы немного переутомились. – Голос лекаря был под стать внешности – скрипучий, каркающий, И мне показалось, что в нем была с трудом скрываемая неприязнь.
– Голова у меня как после хорошего похмелья…
– Ничего удивительного, друг мой, – произнес Зонненберг. Виду него был усталый, и, похоже, его врожденный оптимизм сегодня несколько пошатнулся. – Поездка, новый город, новые люди, схватка, ранение. Ничего удивительного…
– Сколько сейчас времени?
– Полдень.
– Святые угодники! Выходит, я пробыл без сознания четырнадцать часов!
– Выпейте настойку, – проскрипел лекарь Винер, протягивая мне мензурку.
– Валерьяновый корень?
– Гораздо лучше. Да вы пейте, Пейте…
Я проглотил неприятную на вкус жидкость. Никак не мог определить, что же это такое, хоть и знаю немало снадобий и самых диковинных лекарств. По телу пробежали мурашки, но вскоре мне стало легче. Сознание прояснилось, исчезла отвратительная тошнота. Переживания прошедшей ночи потускнели, и мне подумалось, что все это было лишь страшным сном. Брошь, демоны, власть над силами ада Дракон. Старуха. Плод воспаленного воображения!