Больше всего Майклу хотелось поскорее сойти на берег, избавиться от общества собравшихся на корабле людей. Прогулка обернулась для него сущим кошмаром. Герцогиня сама его пригласила, а теперь из-за нее он чувствовал себя полнейшим дураком, но, что еще хуже, он и вел себя соответствующе. Феррис не имел никакого права упоминать о словах, которые Майкл бросил Горну. Тем самым он лишь усилил неприязнь, которую лорд испытывал теперь к Годвину. В результате Горн из-за какой-то ерунды насупился, словно ребенок. Ну и поделом, не надо так упорствовать. Вот если бы Горн избрал тактику потоньше, он бы не встретил такого грубого отпора. Впрочем, пусть дуется, это уж всяко лучше, чем его флирт. Горн вел себя так, словно ему ни разу в жизни не отказывали, что Майклу казалось совершенно невероятным.
Несмотря на дела, лорд Феррис согласился наведаться вместе с остальными гостями в особняк герцогини на кружечку горячего пунша. И хотя Майкл страстно желал поскорей уйти, он решил, что уехать раньше Ферриса будет ниже его достоинства. Молодой лорд заставил себя выпить пунш и обнаружил, что дурное настроение пусть ненамного, но ослабло. Когда Феррис приказал подать ему плащ, Майкл последовал его примеру. Диана вела себя так, как и полагается радушной хозяйке. Герцогиня упрашивала его остаться, но Майкл, не увидев огня в ее глазах, не смог поверить в искренность ее слов. Она проводила их с лордом Феррисом до дверей, где еще раз позволила Майклу поцеловать ей ручку. Когда Годвин взял ее ладошку в свою руку, молодого человека охватила дрожь, в которой, как он подумал, скорее всего, виноват пунш. Годвин поднял глаза на ее лицо и увидел улыбку столь ласковую, что заморгал, решив, что ему это померещилось.
— Дорогуша, обязательно приходите ко мне еще. — Больше герцогиня ничего ему не сказала.
Майкл замешкался на крыльце, возле которого конюх терпеливо держал под уздцы его лошадь. Молодому лорду хотелось вернуться назад — то ли для того, чтобы снова услышать эти слова, то ли чтобы спросить, была ли она с ним сейчас искренна. «Скажу, что забыл перчатки», — решил Майкл и, повернувшись, шагнул к дверям, из-за которых ясно услышал ее голос.
— Тони, из-за чего ты так терзал несчастного Горна? — обратилась герцогиня к Феррису.
— А ты, как я погляжу, это заметила?
Таким тоном общаются только близкие люди. Очень близкие. Майкл это прекрасно знал. Дверь открылась, и молодой лорд отступил в тень. Он увидел, как Феррис приник губами к белоснежному запястью герцогини. Потом Диана сняла с шеи цепочку, поднесла ее ко рту Ферриса, после чего опустила ему на ладонь.
Майкл, понимая, что ему вот-вот откажет самообладание, бросился из тени к лошади и вскочил в седло. Теперь он знал о герцогине нечто такое, о чем никто другой даже и не подозревал. Сейчас молодому лорду хотелось умереть или, по меньшей мере, напиться до беспамятства.
…С последним глотком на помощь пришел Бертрам. Чувствуя головокружение, пытаясь забыться в объятиях друга, Майкл все думал, сможет ли этот шаг причинить герцогине боль — настолько, чтобы дать ему то, чего он желал.
Глава 8
К тому моменту, когда друзья добрались до таверны Розалии, погода снова успела испортиться. Мягкие снежинки, напоминавшие падающие звездочки, выплывали из тьмы прямо у них перед глазами. Памятуя о низкой притолоке. Алек предусмотрительно пригнулся и последовал за Ричардом вниз по ступенькам, которые вели к двери таверны. Заведение, принадлежавшее Розалии, располагалось в подвале старого дома. Летом в таверне, пропитанной густым запахом земли, царила прохлада, а зимой было тепло.
Друзья прищурились, ослепленные светом факелов, озарявшим залу. От их одежд валил пар, в ноздри били запахи пива, еды и человеческих тел, а в уши — крики игроков и громкие голоса рассказчиков.
Как только Ричарда заметили, кто-то проорал:
— Все, ребята! Бесплатная выпивка закончилась.
По таверне пронесся вздох. Мгновение спустя игроки вновь сосредоточили внимание на костях, а пьяницы — на выпивке, сетуя друг другу на несправедливость жизни. Одна из девиц, принадлежавших к «Союзу сестер», подошла к друзьям, надеясь подразнить Алека, который скорее предпочел бы оторвать ей голову, нежели показать, что он смущен ее остротами.
— Кто на этот раз принес тебе вести, мастер Сент-Вир? — поинтересовался местный делец по кличке Кривой Роджер. — Я вообще-то ставил на Вилли.
— Да уж, явно не на Джинни Венделл, — произнесла его компаньонша, Люси, подавшись вперед и склонившись над столом.
Трактир огласился дружным смехом. Ричард спокойно ждал, когда ему растолкуют причину веселья. Впрочем, он уже догадывался сам.
Роджер подвинулся, освобождая мечнику место за столом. Люси пустилась в объяснения:
— Все дело в Хьюго, дорогуша, — произнесла она, — в любовничке Джинни. Красавчик Хьюго хотел перехватить у тебя работу. Услыхал о серебре и сам его заграбастать захотел. Короче, заходит вчера вечером сюда Хьюго, грудь колесом… Сколько месяцев его тут не видать было, а сейчас примчался. Он же прекрасно знает, что тебя здесь ищут заказчики. Ну так вот, подходит он к этому нобилю, пытается привлечь его внимание, но только куда там, нобиль попался не дурак!
— Я хочу познакомиться с этим Хьюго, — заявил Алек, который стоял за спиной Ричарда, прислонившись к столбу.
Розалия лично принесла Ричарду пива.
— За счет заведения, моя радость, — произнесла она. — Ты не представляешь, сколько за последние два дня мне удалось заработать благодаря тебе, и все потому, что ты здесь не появлялся.
— А мне пива? — поднял брови Алек.
Розалия смерила его взглядом. Хозяйка таверны отличалась консервативностью — для нее Алек все еще был человеком новым. Однако она знала, что Ричард в последнее время с ним очень дружен, своими глазами несколько раз видела, как мечник, не задумываясь, вступал из-за него в схватку, и поэтому распорядилась принести еще одну кружку. После этого Розалия уселась на скамью. Хозяйке не терпелось возразить Люси:
— Это был не нобиль. Что я, нобилей не знаю? Они сами никогда сюда не ходят. Вечно кого-нибудь присылают вместо себя.
— А этот — точно нобиль, — не желала сдаваться Люси. — Слышала бы ты, как он говорит! Думаешь, я нобилей ни разу не видела? Да у меня их была целая дюжина! Отвезут в своих экипажах на Всхолмье, уложат на бархат, а потом еще утром на прощание горячим завтраком накормят.
Ричард, которому на самом деле не раз приходилось сталкиваться с нобилями, улыбнулся, а его друг, Алек, хихикнул.
— Ну конечно же, это нобиль, — присоединилась к спору Молли Блэкуэлл. Она нависла над столом, опершись на него ладонями, предоставив таким образом собеседникам хороший обзор своих прелестей. — Он переоделся, чтобы его не узнали. Когда нобили заглядывают в «Черную собаку» перекинуться в карты или кости, они всегда надевают маски. Вы уж поверьте, у меня была парочка таких.
— У него была не маска, — поправила Розалия, — а повязка. Притом на одном глазу.
— Да это все равно одно и то же.
— Говоришь, повязка? — с деланным безразличием переспросил Алек. — А на каком глазу? И еще, каждый вечер повязка была на одном и том же глазу?
— На левом, — ответила Розалия.
— Вот как, — тихо промолвил Алек. — Этот нобиль, часом, не темноволосый джентльмен с…
— Хьюго! — радостно взревел чей-то голос, приветствуя нового посетителя. — Сто лет тебя не видел!
Замерший на пороге Хьюго Сэвилл производил сильное впечатление, о чем он прекрасно знал. Волосы, сверкающие, словно только что выплавленное золото, ниспадали на суровые, по-мужски очерченные брови. У Хьюго были квадратный подбородок и белые ровные зубы, которые мечник обнажил в улыбке, преисполненной уверенности и силы. Впрочем, она сразу же угасла, когда Хьюго увидел, с кем сидит Роджер.
— Привет, Хьюго, — окликнул Сэвилла Ричард. Теперь вошедшему было некуда деться. — Чего стоишь? Давай, присоединяйся к нам.