— Я не просил тебя прыгать из окна.
— Но ты мне вечно предлагаешь выпить. Вот я и выпил. Теперь я пьян и не скажу, что мне это нравится. — Мечник всем телом опустился на их единственный стул, приняв позу человека, намеревающегося сидеть на нем очень долго.
— И чем ты напился? Как обычно, кровью?
— Нет, бренди. Ужасным бренди, просто кошмарным. И ведь не люблю я напиваться. Знаешь, почему? Все время приходится следить за ногами, а мне это очень не нравится. Я не понимаю, как ты можешь так часто закладывать за воротник.
— Очень просто — мне, в отличие от тебя, на свои ноги наплевать. Только не рассказывай мне, что тебя напоил этим ужасным бренди сам лорд Феррис.
— Нет, я сам. Все сам. Думал, мне понравится. Ты вечно твердил, что мне понравится. Ну так вот. Мне не нравится. Получается, ты ошибался.
— Ты это уже и так повторил два раза, — буркнул Алек. — Если думаешь, что я кинусь извиняться за ноги, которые не желают тебя слушаться, ты сильно ошибаешься. Пошли, погуляем. Я научу тебя играть в кости.
— Если я и пьян, это еще не значит, что я рехнулся. Я иду спать. — Алек, зажав страницу пальцем, потянулся в шезлонге, словно кот.
— Ричард, почему ты напился? Что, Феррис не явился?
— Разумеется, не явился. Он послал вместо себя человека.
— Они что, плохо с тобой обошлись? Теперь ты их убьешь?
— Нет, и опять же нет. Господи, ну ты и кровожадный. Я никого не собираюсь убивать. Я собираюсь спать. На завтрак я съем все что хочешь, но только не рыбу.
Наверное, мечнику каким-то образом удалось раздеться и забраться в постель. Сент-Вира разбудил Алек, который тряс его за плечо и повторял: «Ричард, Ричард, проснись».
Он застонал и тяжело повернулся, несколько отстраненно отметив, насколько медленно он двигается.
— Чего там? — басом спросил Сент-Вир, не узнав собственного голоса.
Он не закрыл ставни, и поэтому лунное сияние, проникая сквозь окно, заливало постель, освещая руку Алека, которая упиралась в одеяло, прижимая к нему письмо Ферриса.
— Ты храпел, — протянул студент недовольно, почти искренне. Волнение Алека выдавала только белизна костяшек пальцев, впившихся в бумагу.
— Ну а теперь перестал, — Ричард не хотел пускаться в спор. — Что ты думаешь о послании Ферриса?
— Я думаю, что он наделал кучу орфографических ошибок. — Алек распечатал бумагу. Внутри не было ни слова — лишь картинка — рождающийся из пламени феникс в окружении геральдических завитков и узоров. — Это герб, — в голосе Алека звучал металл. — Знаешь, чей?
— Ну конечно. Я на него в городе насмотрелся. Он повсюду — на флагах там… экипажах…
— Это герб Бэзила Холлидея, — торжественно произнес Алек, будто не услышав ответа мечника.
— Это герб Бэзила Холлидея, — согласился Ричард. — Ты еще не успел залезть в постель, а уже утащил на себя все одеяло.
Алек буквально лихорадочно подоткнул одеяло, вскочил и принялся мерить шагами комнату.
— Значит, Феррис хочет, чтобы ты его убил?
— Феррис. Или герцогиня. Я в этом еще толком не разобрался. Должно быть, Феррис ее покрывает.
— Не может быть, чтобы он действовал по ее поручению. Человек его положения и звания в первую очередь заботится только о самом себе. Слушай, а часом, этот герб не означает, что второй патрон и есть — Холлидей?
— Нет, все умные люди сообщают о своем противнике именно так. Бумагу надо будет сжечь. Напомни мне об этом утром.
— Не спать! — приказал Алек.
— Не думаю, что я… — Мечник широко зевнул и, приложив чудовищное усилие, снова раскрыл глаза. — Ну в чем дело? — спросил он. — Я ведь уже рассказал тебе все, что знаю. Может, ты чего добавишь? Может, мне следует что-то узнать?
Зря он это сказал. Лицо Алека враз окаменело:
— Добавлю? — повторил он голосом, в котором мешались мед и яд. — Ну что ж, слушай. Мне известно достаточно, чтобы держаться от них подальше, когда они начинают играть в свои игры. Ты, Ричард, думаешь, что лучше всех? Они разжуют тебя так, что потом тебе будет уже все равно — выплюнут тебя или проглотят.
Вначале Ричард хотел объяснить, что такого с мечниками не случается: они просто делают работу, берут плату и отправляются домой, оставляя нобилей выяснять отношения дальше. Сент-Вир впервые усомнился, даже не в том, что Алек благородного происхождения, а в том, что его друг хотя бы примерно представляет себе, что за люди живут на Всхолмье. Однако Ричард только произнес:
— Ничего со мной не случится. Я вообще могу отказаться — мне дали время на раздумье. Если что, герцогиня заплатит, а Феррис убережет меня от беды. Сам увидишь. Может, нас обоих отправят в поместье Тремонтенов, пока не улягутся страсти, будем жить в красивом домике, на берегу речушки, ходить на рыбалку, держать пасеку… Некоторое время поживем в деревне. Как ты на это смотришь?
— Ненавижу деревню, — ледяным тоном произнес Алек. — Спи, давай.
Сент-Вир закрыл глаза. Наконец-то темно.
— Ладно. Я просто сегодня очень покладистый. Утром у меня будет ужасное похмелье.
— Спи, тебе сказано. Ты прекрасно чувствуешь себя по утрам, потому что никогда не просыпаешься раньше полудня.
И Сент-Вир погрузился в сон.
Глава 10
«Слишком быстро, — думал лорд Феррис, направляясь по улице к особняку семейства Холлидей, — слишком быстро Бэзил Холлидей сообразил, что за игра затевается».
Справившись с поручением, только что вернулась Катерина. Через неделю, если все пойдет гладко, мечник даст ответ Феррису, и можно будет приступить к осуществлению плана. Великий канцлер получит вызов на смертный поединок. Даже если Катерине каким-то образом и удалось заглянуть в тщательно запечатанное письмо, Феррис не особенно волновался. Во-первых, он знал о том, что накануне делала его служанка, а во-вторых, он был уверен в ее преданности. Кроме того, Сент-Вир не являлся доверенным лицом Холлидея — уж это Феррис специально проверил.
Феррис понятия не имел, что крылось за сегодняшним предложением лорда Холлидея «прийти побеседовать наедине» Приглашение было неофициальным, написано самим Бэзилом. Видимо, о нем не знал даже его личный секретарь. Это насторожило Ферриса, однако дракон-канцлер Внутреннего совета не мог отклонить приглашение Великого канцлера, каким бы таинственным оно ему ни казалось. Не исключено, что Холлидей хотел обсудить с ним какое-нибудь деликатное дело, касающееся Совета, прежде чем выносить вопрос на общее обсуждение. Наверное, именно поэтому Бэзил написал записку собственной рукой — секретари Холлидея часто не без раздражения жаловались на то, что канцлер постоянно действует в обход установленных формальностей. Феррис был готов, что ему придется ждать; вполне вероятно, на это время у Великого канцлера официально назначена аудиенция кому-нибудь.
Особняк Холлидея располагался в самом конце круто забиравшей в гору улицы. С одной стороны, это представлялось не очень удобным, но с другой, благодаря такой уловке архитектора здание приобретало более величественный вид. Дом не имел ворот, сад располагался за ним, там, откуда открывалось завораживающее зрелище — бегущая внизу река. Феррис увидел парочку крепко сбитых мужчин, охранявших владения Бэзила. Что ж, Великий канцлер, памятуя о предстоящих выборах, начал вполне своевременно проявлять заботу о собственной безопасности. Феррис с некоторым облегчением перевел дыхание: если бы Холлидей знал о грозящей ему смерти, он бы уделил охране гораздо больше внимания. Впрочем, Сент-Виру все равно придется проявить сноровку и смекалку. С другой стороны, репутация мечника свидетельствует о том, что он и без того смекалист. Главное, чтобы у него хватило мозгов не отказаться от предложения.
У Ферриса мелькнула мысль, что, возможно, он дал мечнику на раздумье слишком много времени. Впрочем, лорд исходил из впечатления, которое на него произвел Сент-Вир во время встречи в таверне за рекой: он любил свое дело, считая себя художником. Значит, и подход к Сент-Виру должен быть соответствующий; его надо добиваться и, как всякому художнику, льстить. Феррис дал ему время на размышления, проявив тем самым доверие и уважение, и именно этот ход, по мнению лорда, наверняка должен был заставить мечника ответить на предложение согласием. Кроме этого, делу ничуть не повредит, если Сент-Вир примет решение задолго до встречи. Тогда мечник придет на нее с радостью, сгорая от желания скорее взяться за дело. Феррис нашел Бэзила Холлидея сидящим в кабинете, в окружении бумаг и недопитых чашек шоколада. Волосы Бэзила были в беспорядке, наверное, он время от времени проводил по ним рукой. На лбу Великого канцлера синело чернильное пятно, свидетельствовавшее о справедливости предположения Ферриса. При виде дракон-канцлера Бэзил расплылся в чарующей улыбке. У Ферриса гора свалилась с плеч. Холлидей ни о чем не знает. Но зачем он его пригласил? Во что хочет вовлечь на этот раз?