— Мало кто хочет признать, но даже в Приречье людские страсти обусловлены людскими же пороками.
— С этим никто не спорит, — спокойно произнес Бэзил Холлидей.
Увидев, сколь напряжена девушка, сидевшая в другом конце комнаты, он понял, что отвлеченные рассуждения Ферриса на философские темы — уже не игра и, возможно, никогда ею и не была. Великий канцлер догадался, что сейчас у Ферриса вспыхнуло желание поиграть с властью, находящейся в его руках, — через это в свое время проходит каждый. Похоже, в своих играх Феррис предпочитал ограничиваться пределами своего особняка. Однако Холлидей никогда не судил о личных отношениях других людей: у каждого человека в городе, если внимательно приглядеться, были свои странности. Впрочем, сейчас роль молчаливого свидетеля Бэзила не устраивала.
— Горн прав, — продолжил Холлидей, — у нас честь особого рода, поскольку особого рода и власть. Ни один из лордов не станет поступать как простолюдин, поскольку за лордом власть государства, власть, данная ему богатством и по праву рождения. Должен отметить, что я считаю бесчестным использовать подобную власть при сведении личных счетов.
— Именно поэтому, милорд, от мечников такая польза, — повернулся к нему Феррис. — Они представляют частные интересы. При этом, как недавно справедливо заметил Горн, честь мечника ограничивается лишь вопросом, можно ли ему доверять или нет.
— И только? — спросил Холлидей. — Больше мечников ничто не заботит?
— Похоже, у нас возникли разногласия. — Тонкие губы Ферриса расплылись в улыбке. — Что ж, почему бы в таком случае нам не спросить мнения Катерины? В вопросах, касающихся чести мечников, она настоящий знаток.
Маленькая женщина встала и направилась было к камину, но Феррис ее остановил.
— Сядь, Катерина, огонь и так жарко горит. Расскажи нам лучше, как живут мечники.
Она села и замерла, словно одеревенев, вцепившись широко расставленными пальцами в колени.
— Джентльмены уже все сами сказали, — не отрывая взгляда от пола, ответила она. — В свободное время мечники пьют, играют в кости и устраивают драки.
— Насколько я слышал, они оказывают нам огромную услугу, расправляясь в Приречье с самыми отъявленными мерзавцами. — Феррис с довольным видом откинулся в кресле.
— Там и вправду проливается много крови, — ответила она, — поэтому люди достойные предпочитают не появляться в Приречье.
— Однако не сомневаюсь, женщинам нечего опасаться мечников? Должны же мечники кого-то холить и лелеять.
Катерина расплылась в мрачной улыбке, словно до нее только что дошла вся соль шутки.
— Я знавала мечника, который убил свою… любовницу.
— Из ревности?
— Нет, они поссорились.
— Надо полагать, у мечника был отвратительный характер.
— У нее был еще хуже. Гораздо хуже. На самом деле его никто не винил, а даже если такие и находились, они ничего не могли сделать. Мы все ее знали.
Даже Холлидей замер, словно окоченев. Обитатели Приречья редко становились слугами, а под маской деланной покорности Катерины Великий канцлер чувствовал бурлящую энергию и страх загнанного в ловушку дикого зверя.
— Так что же этот мечник? — спросил Феррис. — Он погиб?
— Едва ли. В прошлом месяце он уложил двух противников во время дуэли в зимнем саду.
— Мерзавец, — выдавил из себя Горн. У лорда перехватило дыхание. — Сперва он убил мечника, принадлежавшего моему дому, а теперь я вдобавок узнаю, что он зарезал безоружную женщину.
— Явно не из тех людей, — промолвил Феррис, — которых что-либо заботит. Не исключено, что подобный подход по-своему разумен, учитывая положение, в котором мечник оказался бы в противном случае.
— Два года назад, когда этот мечник еще не был столь разборчив в заказах, он весьма заботился о себе, — с неожиданной злобой промолвил Горн. — Разумеется, я не могу сказать, брал ли он тогда деньги… Сами знаете, как ведут себя провинциалы из деревни, когда они молоды и впечатлительны.
— Аспер, — тихо произнес Бэзил Холлидей, — эта женщина — его друг.
Но Катерина лишь улыбнулась лорду Горну:
— Да, это были чудесные времена, — произнесла она. — Обычно, когда он возвращался из Всхолмья, он приносил с собой букет цветов. Какой стыд, что он связался с той… с той женщиной. Впрочем, сейчас он позабыл и о Приречье, и о Всхолмье, завел себе нищего студента и сражается за него. Бесплатно.
Феррис повернулся к Горну с улыбкой:
— Полагаю, пороки, приобретенные в юности, остаются на всю жизнь. Насколько я понимаю, он не принадлежал к вашей компании?
Горн едва заметно скривил губы:
— Я никогда не одобрял тех, кто гоняется за мечниками. Это… ниже достоинства.
— Вы правы, — кивнул Феррис.
Катерина поспешно поднялась и, подхватив юбки, сделала перед лордом Феррисом реверанс:
— Это все, сэр?
— Да, спасибо. — Феррис растянул губы в грустной улыбке, весьма уместно смотревшейся на его худом лице. — Ты утомилась. Прости, что заставил тебя здесь сидеть. Да, это все. Спокойной ночи.
Лорд Холлидей, к своему удивлению, и сам почувствовал усталость. Вечер ему не понравился: Феррис и Горн постоянно обменивались намеками. Со всей очевидностью дело имело отношение к мечникам, а также, учитывая предпочтения Горна, к любовным связям. Бэзилу больше не хотелось оставаться в компании этих двоих людей. Признав себе, что Горн его пересидел, лорд Холлидей поднялся, собираясь уйти. Горн, конечно же, двинулся следом. Когда они ждали плащей, за входной дверью послышалась какая-то возня. Как оказалось, лорда Холлидея разыскивал гонец, который уже успел побывать в особняке Великого канцлера. Дело не терпело отлагательства. Сердце Холлидея екнуло: неужели что-то стряслось дома? Однако Бэзил тут же увидел на конверте печать Совета и с облегчением вздохнул — случившееся не имело никакого отношения к его семье.
Пробежав глазами по строчкам, он посмотрел на замерших в ожидании лордов:
— Боюсь вас расстроить, джентльмены, но это опять хэлмслейские ткачи. Волнения перекинулись на юг, в Ферли, где собралась внушительная толпа мятежников. Тони, они там устроили совет. В двух шагах от моих владений, — Феррис выругался. — А еще они жгут станки и дома.
— Что ж, — с мрачным видом произнес Феррис. — Все переговоры впустую. Я выезжаю немедленно. Дайте мне отряд городской стражи, а по дороге в Ферли я возьму еще и своих людей. Мне нужен только один час чтобы отдать кое-какие распоряжения…
— Отправляться ночью нет надобности. Местные бейлифы[3] уже обратились за помощью. Если вы выспитесь и поедете утром, вы будете гораздо бодрее, да и на дорогах станет гораздо безопаснее.
Во дворе все еще царила суета: вместе с сопровождающими приехал свидетель произошедшего — один из людей Ферриса, проживавший в Ферли. В мятежных землях наступило затишье; ткачи знали, что за канцлером уже послано, и на время угомонились.
Гости лорда Ферриса быстро распрощались и без долгих церемоний отбыли. Отдав распоряжения гонцам, Феррис сразу же написал записку Сент-Виру. Дело требовало его личного присутствия, и он не желал, чтобы мечник предпринимал какие бы то ни было шаги во время его, Энтони, отсутствия. По крайней мере, на некоторое время опасность отступила от Холлидея.
Когда Феррис послал за Катериной, ночь уже истекала. Одетый лишь в рубашку и халат Энтони, не забираясь под одеяло, лежал на кровати, отдыхая перед началом тяжелого дня. До рассвета оставалось несколько часов. Феррис протянул Катерине запечатанную записку:
— Я хочу, чтобы твой друг получил это до наступления завтрашнего вечера. Позаботься об этом. — Увидев, как в ее расширившихся глазах мелькнул протест, Феррис промолвил: — Разумеется, тебе не нужно ходить в Приречье самой; я же сказал, я тебя туда не отправлю. Но у тебя остались знакомства. Вот и воспользуйся ими. Мне некого туда послать. Любого из моих людей могут узнать. — Она взяла в руки письмо, по-прежнему не сводя с Энтони взгляда. — Кэти, ты что, испугалась? — Он увлек ее под стеганое одеяло и принялся раздевать, продолжая при этом говорить: — Обещаю, скоро тебе будет не о чем переживать. Увидишься с ним еще один раз, когда я вернусь, и все. — Она вцепилась в плечи Энтони, не желая, чтобы он размыкал объятий. — Не бойся, он тебя не тронет, ты его подруга. Я ему не позволю.
3
Бейлиф — представитель государственной власти, наделенный административными и судебными полномочиями.