— Дело не в этом. И ты это знаешь.
— Мне очень жаль, что я перед всеми поставил тебя в неловкое положение. Однако я хотел, чтобы мои гости кое-что поняли.
— Ты этого добился. Но ему на меня плевать.
— Ты сама в это не веришь. — Феррис мечтательно улыбнулся. — Но даже если и веришь, — разницы никакой. Я все равно знаю, что ты будешь чувствовать, если Сент-Вира постигнет неудача. — Катерина попыталась возразить, но он заставил ее замолчать, впившись в ее губы поцелуем. — Ни о чем не волнуйся. Он мне не откажет, а я ему ничего дурного не сделаю. Однако как же приятно осознавать, что я могу вам обоим доверять!
Оказавшись внизу, Катерина стала покрывать поцелуями его грудь, шею, подбородок, надеясь, что сумеет выдать волнение за страсть и остановить поток слов. Феррис тяжело дышал, но все-таки не умолкал:
— Кстати, ты видела его любовника-студента?
— Нет.
— А я видел, правда, мельком. В Приречье, куда ты меня отправила, только о нем и говорят. А потом, он собственной персоной чуть не сшиб меня с ног в дверях.
— Каков он из себя? — Катерина замерла, но Феррис уже взял девушку за плечи, и ее поцелуи и ласки ему были не важны.
— Худой. Одет в рванье. Очень высокий. — С этими словами Энтони опустился всем телом на нее.
Когда Феррис проснулся, Катерина все еще лежала у него в постели, свернувшись возле подушки.
— На всякий случай, — произнес Энтони, пробудив ее ото сна, — на всякий случай должен тебя предупредить. Возможно, ко мне зайдет Аспер… то есть лорд Горн… и станет тебя расспрашивать о Сент-Вире и его дружке. Расскажи все, что знаешь, и запомни, что он мне передаст. Меня позабавит, когда я узнаю, что у него творится в голове.
Катерина ничего не ответила.
— Горн — дурак, — продолжил Феррис, — ты в этом сама убедишься. Не беспокойся. Я хочу, чтобы ты это сделала ради меня.
— Слушаюсь, милорд.
Утром лорд Горн отыскал скомканную записку Сент-Вира, которую в гневе затолкал в самый конец ящика письменного стола. Горн развернул ее и, пытаясь отвлечься от оскорбительного смысла послания, вперил взгляд в буквы, выведенные уверенной рукой. Что там говорил Феррис? Каждый человек живет на острие клинка? Остроумное замечание. И к тому же очень мудрое.
Глава 13
На внешней стороне новой записки стоял отпечаток пальца, а на внутренней — изображение лебедя. На ней было начертано одно-единственное слово — «Отсрочка».
— «О» и «Т» — пояснил Алек, накарябав обугленной веточкой буквы на камине, — вместе — «от». «С» «Р», «О», «Ч» «К», «А» — «срочка». Вместе получается «отсрочка».
Ричард швырнул записку в огонь, где она в мгновение ока обратилась в пепел.
— Что ты делаешь? — возмутился Алек. — Такая отличная бумага и к тому же почти совсем чистая.
— Плевать, — оборвал его Ричард. — Вот заплатит мне Тремонтен тридцать роялов аванса, я тебе целую пачку такой бумаги куплю. В моем имени есть буква «Р», так?
— О-о-очень хорошо, — протянул Алек. — А еще она имеется в слове «герцогиня». Но вот в имени «Алек» ее нет, — добавил он.
— Ну, разумеется. — Ричард взял учебный меч, ловко отдернув его от маленького серого котенка, которого им подарила местная любительница четвероного зверья, после того как друзья поделились с ней дровами. «Бедняжку надо избавить от дурного влияния», — молвил Алек, принимая подарок. Котенок обожал движущиеся острия мечей.
— Теперь у тебя есть время заняться Майклом Годвином, — просиял Алек.
— Ты о работе, которую мне предложил Горн? Мне казалось, ты отправил ему письмо с отказом.
— Отправил. Но ты ведь можешь и передумать.
— Вряд ли. — Ричард замер. Кончик меча теперь был чуть дальше пределов досягаемости кошачьей лапки. — Неужели ты и против Годвина что-то имеешь?
Пока нет. Но ты вечно жалуешься на бедность…
— Это ты вечно жалуешься на бедность. Я же тебе пытался объяснить. Ты понимаешь, что такое скука? Задание должно быть интересным. Вот смотри, Холлидея будут хорошо охранять. Не исключено, что мне придется уложить несколько человек, прежде чем я до него доберусь. Есть и другой способ — придумать, как сразу выйти на него. Может, по крыше, может, через окно…
— Знаешь, — молвил Алек, — в один прекрасный день ты все-таки прихлопнешь котенка.
— Не бойся, не прихлопну. — Едва заметное движение кистью, и меч снова ускользнул от озорного зверька.
— Ловко, — с кислым видом признал Алек. — Ты можешь перед людьми выступать и деньги получать.
Некоторое время он сидел в молчании, наблюдая за тренировкой Ричарда. Котенок, не издавая ни звука, стал тихонечко подкрадываться к правой ноге мечника. Стояла тишина, прерываемая лишь ритмичными ударами меча о стену, но соседи не возмущались — они либо ушли, либо уже свыклись с шумом. Когда котенок подобрался совсем близко, Алек быстрым движением подхватил его на руки, почесал шейку, провел по спинке пальцем и, кидая взгляды на Ричарда поверх ушей пушистого комочка, шелковым голосом произнес:
— Ты ведь и герцогиню толком ни разу не видел. Так?
— Только на корабле, — тяжело дыша, ответил Ричард. — Во время салюта.
— Ну тогда ее видела целая куча народа. Я о другом. Ты с ней не разговаривал?
Мечник отпрыгнул, повернулся на носках и провел низкий выпад:
— Нет.
— С чего ей убивать Холлидея? Как ты думаешь?
— Это меня не касается. — Ричард остановился, чтобы отереть застилавший глаза пот.
— Продолжай в том же духе.
Ричард не проронил ни слова. Он не возражал, когда Алек смотрел, как он тренируется, поскольку друг никогда особо не следил за его движениями. Алек до сих пор имел самые смутные представления о фехтовании. Ричард изменил линию атаки и сморщился — рука успела одеревенеть, привыкнув к предыдущему положению. Это было ошибкой. Воображаемый противник парировал удар, и Ричард перешел в глухую защиту. Ему пришлось проявить все свое умение, чтобы отразить атаку. Воображаемые противники у Ричарда всегда гораздо искуснее реальных.
— Ричард. — Алек произнес его имя тихо, но энергия, заключенная в его голосе, заставила мечника остановиться, словно в комнате раздался пронзительный крик.
Сент-Вир осторожно опустил клинок, слыша, как он гудит в тревожном, гробовом молчании. Алек неподвижно сидел, скрестив руки на груди. Это хорошо. Ричард с некоторым облегчением увидел, что рядом с другом нет ни стакана, который он бы мог разбить, ни ножа. Один раз Ричарду уже довелось пережить резкую перемену в настроении друга. Алек рычал и осыпал его проклятиями, Ричард пытался вырвать нож из его залитой кровью руки, которую друг порезал по неосторожности, а Алек все кричал: «Ну что, убедился? Понял или нет? У меня не получается! Ничего не получается!» Впрочем, он никогда толком и не пытался научиться владеть кинжалом. Сейчас картина произошедшего со всей ясностью предстала перед внутренним взором Ричарда. Он замер, внешне абсолютно спокойный, но на самом деле настороже, готовый ко всему.
— Ты понимаешь, что они имеют в виду под словом «отсрочка»? — Голос Алека был холоден как лед, эхом отражаясь от голых стен. — Ты им нужен, Ричард, и они думают, что получат тебя. — На лицо Алека падал свет зимнего дня, отчего казалось, что оно сделано из серебра. — Неужели ты им это позволишь?
— Нет, конечно, нет, — ответил он, как и раньше. — Я заключаю сделку, а не договор. Они это прекрасно знают.
— Ричард, — промолвил Алек с тем же спокойствием, которое в любой момент могло смениться взрывом, — они дурные люди. Мне они никогда не нравились.
— Вот что я тебе скажу. — Ричард подошел поближе. — Они мне самому не нравятся. Честно говоря, мне вообще мало кто нравится.
— Тебя все любят.
— Я с ними обходителен, вот и весь секрет. Так надо, иначе…
— Иначе тебе придется их убить?
— Иначе они выходят из себя. А я этого не люблю. Мне от этого нехорошо.