К сожалению, боевая обстановка не всегда позволяла тщательно подготовить каждый поиск, не всякий раз удавалось провести тренировки накануне. В таких случаях от разведчиков требовалось высочайшее напряжение ума и воли, предельный риск, максимальное проявление отваги и мужества, смелости и находчивости, дерзости и смекалки. Большую роль играли стремительные и внезапные действия, применение неповторяемых, новых способов, неожиданных для противника.
Помнится, холодным декабрьским вечером вызвал меня только что вступивший в должность новый командир дивизии полковник Коротков.
— Лейтенант Зайцев, какое сегодня число?
Я ответил, недоумевая, к чему клонит полковник.
— А времени сколько?
— Двадцать два часа.
— Так вот, лейтенант... — Комдив остановился возле меня, пристально глядя в глаза. — В двадцать четыре часа чтобы здесь у меня был «язык», ясно?
— Ясно, — ответил автоматически, еще не осознав, какая трудная задача ставится передо мной.
— Мне говорили, что вы настоящий разведчик, — продолжал комдив. — Докажите, что это так, порадуйте нас ценным «языком». А мы штаб армии убедим, что имеем отличную разведку.
— Есть! — ответил я.
— Ну вот и хорошо. Желаю успеха.
— Разрешите идти?
Комдив кивнул, а я опрометью выскочил из дома, ведь дорога была каждая минута. Возвращаясь в роту, лихорадочно соображал, как и где добыть «языка», каким способом?
Построил личный состав, объявил полученную от комдива задачу, затем сказал:
— Беру с собой семерых добровольцев. Кто пойдет, выйти из строя.
Все разведчики одновременно сделали шаг вперед.
— Спасибо, ребята! Не сомневался, что так и будет.
Обвел взглядом роту, раздумывая, кого же взять. Я еще не всех хорошо знал и не видел некоторых в настоящем деле. Но вот ко мне подошел командир конного полуэскадрона старший лейтенант Иван Волобуев и твердо сказал:
— Я пойду.
— Хорошо. Подбирай на свое усмотрение еще шестерых. На сборы — десять минут. С собой автоматы, ножи, побольше гранат, веревки.
Через десять минут мы уже скакали на передовую к позициям 343-го полка. Там, на участке девятой роты, затихал огневой бой.
Конников во главе с Волобуевым я оставил на окраине хутора, вблизи позиции девятой роты. Сказал им:
— Ждите меня здесь, пока выясню обстановку.
Погода вдруг резко ухудшилась: усилившийся ветер обжигал лицо морозом, хлестал по глазам снегом.
С ротным я уже был знаком. Он охотно ответил на мои вопросы.
— Вот уже часа три-четыре, как немцы притихли — ни звука. Даже наобум не стреляют. Не затевают ли чего-нибудь?
— Может, и затевают, — ответил я. — Сейчас узнаем, но без твоей помощи не обойтись. Прошу тебя, наблюдай всей ротой за передним краем немцев, пока мы не вернемся. По сигналу красной ракеты стреляйте из всего, что есть в роте.
— А как же вы? Ведь и в вас ненароком угодить можем.
— А мы как-нибудь, — пытаюсь шутить, — авось свои пули в нас не попадут.
Ударило в лица снежным зарядом, залепило глаза. Завыла, забесновалась вьюга.
— Ни черта не видно, — сказал мне ротный почти в ухо. — Ракету твою ветром унесет, ее и не заметишь.
— Все равно наблюдайте. Вьюга может внезапно стихнуть.
— Вряд ли...
Я поспешил к разведчикам, чтобы успеть использовать подходящую погоду. В сплошной снежной круговерти узнал фигуру Ясырева, спешащего мне навстречу.
— Где остальные?
— Там, — махнул он рукой в сторону крайнего хуторского дома.
— Быстрее по коням!
— Не надо, товарищ лейтенант... — говорит он как-то загадочно. Вид у него торжественный и вместе с тем виноватый.
— Что случилось?
— Порядок, товарищ лейтенант, взяли...
— Кого взяли? — Я приближаюсь к нему почти вплотную, заметив, как тает снег на его разгоряченном лице и стекает ручейками. Впечатление было такое, будто он плакал от радости. — Что же произошло?
А он мне на ухо громко и торжествующе, стараясь перекричать неистовый ветер:
— Товарищ лейтенант! Пленный уже есть!
Я не поверил услышанному:
— Как есть? Откуда? Сам пришел или заблудился?
— Потом расскажем. Идемте, посмотрите.
В самом деле, за домом в кругу разведчиков заботливо и бережно прикрытый двумя плащ-палатками, согнувшись, стоял немец.