За мужество и героизм Кошелев был награжден орденом Красного Знамени. И вручил лейтенанту орден командующий армией генерал А. А. Гречко, навестив храброго и умелого командира в госпитале.
В апреле 1943 года 40-я бригада эшелонами была переброшена в район города Россошь Воронежской области и там переформирована в 38-ю стрелковую дивизию...
Почему я так подробно излагаю боевую биографию Алексея Варламовича Кошелева? Потому что он — один из немногих ветеранов дивизии, прошедших ее многотрудный боевой путь от начала до конца, от пункта формирования до места расформирования.
Рассказывая о боевом пути Алексея Варламовича, нельзя не говорить о боевом пути дивизии. Говоря о дивизии, нельзя не вспомнить Кошелева.
Он был из тех командиров, которые свято соблюдают принцип: «Без разведки — ни шагу». Он сам лично и постоянно вел наблюдение за противником. Штатных разведчиков в батальоне не было, но нештатных — сколько угодно. Навыки разведки командир прививал всем своим подчиненным. Всегда был в контакте с дивизионными и полковыми разведчиками. И я нередко получал от него самую обстоятельную информацию о противнике.
Однако вернемся к событиям 14 января 1944 года.
В 12 часов гитлеровцы после сильного артналета пошли в наступление. На высотку, где закрепилось подразделение Кошелева, двинулся батальон вражеской пехоты при поддержке семи танков. Бойцы Кошелева отбили атаку и подожгли два фашистских танка.
Гитлеровцы во второй раз лезть на высоту не решились и отошли.
Как потом рассказал мне Кошелев, он видел в бинокль отходящие под натиском противника подразделения 29-го стрелкового полка, как повернула на Босовку танковая лавина врага.
Наступила ночь. Связь со своими прервалась. Посланные в разведку бойцы доложили, что разрозненные подразделения дивизии в отдельные группы бойцов отходят полем на юго-запад.
Что делать? Кошелев решил посоветоваться с замполитом капитаном Александром Степановичем Воробьевым, человеком спокойным, рассудительным, имевшим большой опыт политработы во фронтовых условиях. В батальоне его любили и уважали.
Он предложил выслать по намеченному для отхода маршруту санную разведку — человек десять, — которую взялся возглавить.
Когда разведка ушла вперед, следом за ней двумя большими группами двинулся батальон. Первая группа — на санях, вторая — пешим порядком. Затем менялись. Таким образом за ночь преодолели немалое расстояние и рано утром вышли к небольшому населенному пункту. Вскоре Кошелеву доложили, что вокруг села — враг, а в лесу, ощетинившись круговой обороной, стоит дивизия генерала И. М. Пузикова. Кошелев направился туда.
Генерал сообщил ему печальную весть: Боевое Знамя 48-го полка утеряно, неизвестно где находятся командир полка майор Бунтин (в октябре его снова назначили вместо убывшего майора Кузминова) и начальник штаба майор Ершов. Затем добавил:
— Временно будете в составе моей дивизии. Поручено охранять тылы. Если вам что-либо станет известно о Боевом Знамени полка или о командире, немедленно докладывайте мне.
Со своим батальоном Кошелев добросовестно выполнил поставленную генералом задачу, уничтожив при этом 2 вражеских танка, 6 пулеметов и более сотни гитлеровцев, а одновременно предпринимал все возможное для розыска Боевого Знамени и командира полка.
К счастью, Боевое Знамя не было утеряно. Его спас полковой знаменосец старший сержант Е. Тарасенко. Когда фашистам удалось отрезать штаб полка от основных сил, Евдоким Пантелеевич бросился к знамени, снял его с древка и спрятал под гимнастеркой. Вместе с часовым рядовым Елизаркиным, отстреливаясь, стал уходить, к лесу. Елизаркина ранило в ногу — он упал и не мог подняться. Тарасенко взвалил его на спину и унес в лес. Был Евдоким Пантелеевич высоким, сильным и крепким, сильным не только физически, но и духом. Полковой агитатор, он вдохновлял однополчан не только пламенным словом, но и личным примером.
В лесу не удалось найти ни своих, ни партизан. На следующее утро, выбравшись из лесу, они увидели село, но приблизиться к нему не решились. День пересидели в рощице, постоянно наблюдая за окружающей местностью. Вечером добрались до села. Тарасенко тихо постучался в дверь крайней хаты. Вышла пожилая женщина и ахнула, увидев измученных бойцов. После недолгих переговоров согласилась оставить раненого Елизаркина у себя, пообещала надежно спрятать его и вылечить.
Я уже говорил, что в тот день, когда немцы нанесли по нашей дивизии контрудар, семь разведгрупп из моей роты находились в тылу врага. Три из них едва успели вернуться, остальным ничего не оставалось делать, как действовать самостоятельно, в зависимости от создавшейся обстановки. Разведчики продолжали свою работу, совершали нападения на важные объекты противника, брали «языков» и упорно искали свою дивизию. Одна из этих групп встретила в лесу Тарасенко и проводила его к своим.