Часа через три разведчики вернулись на вместительных санях с парой вороных в упряжке. Привезли оружие, боеприпасы. Воробьев где-то раздобыл костыль. Теперь я мог передвигаться самостоятельно на костыле и палке с крюком.
В лесу находилась дивизия И. М. Пузикова. Генерал сообщил, что в его временном подчинении находится батальон старшего лейтенанта А. Кошелева и что принимаются меры к розыску Боевого Знамени 48-го полка, что П. Ф. Хамов, В. И. Петров, М. Ф. Чередник, другие офицеры штаба дивизии сделали все возможное и невозможное для того, чтобы дивизия смогла если не отразить, то хотя бы погасить атаку танков врага и отойти на выгодные рубежи. Это им удалось. Паники среди личного состава не было. Боевая техника и вооружение сохранены почти полностью. Солдаты, сержанты и офицеры сражались стойко, до последнего снаряда, последнего патрона.
Героизм и высокое боевое мастерство проявили воины 214-го артполка, которым командовал майор Кобзаренко. Смело и мужественно приняли артиллеристы бой с фашистскими танками, уничтожив их более двух десятков. Множество бронированных машин врага вывели из строя гранатами и бутылками с горючей смесью бойцы и офицеры других частей и подразделений.
Горстка воинов во главе с начальником разведки 134-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона лейтенантом Романом Ростовым храбро встретила вражескую танковую колонну с десантом на броне. Меткими автоматными очередями артиллеристы «смели» десант на землю и разогнали его, наполовину уничтожив. А храбрецов было... всего лишь семеро! Среди них — сержант М. П. Непрокин, рядовой Б. В. Педенко, прошедшие потом всю войну до победного конца.
Ветераны дивизии и сейчас еще вспоминают подвиг неизвестного лейтенанта-артиллериста, подбившего из «сорокапятки» четыре фашистских танка и одну самоходку. Танковая лавина врага дрогнула и изменила направление движения...
18 января разрозненные части 38-й дивизии с боями вышли из окружения и сосредоточились на рубеже Скибин — Ставище, немного севернее г. Жашков. Узнав об этом, я с разведчиками решил пробиваться на северо-запад к своим.
В дивизии И. М. Пузикова мы пробыли недолго. Генерал предлагал мне остаться в его подчинении, но я поблагодарил его и сказал, что буду пробираться к своему командованию. Он заметил:
— Вряд ли удастся. Кругом такая каша. Кольцо вокруг Корсуня сжимается. Слишком тесно в этом котле, на каждом шагу немцы.
Генерал оказался прав: действительно, вырваться из вражеского тыла к своим было очень трудно. В одном котле вместе с немцами с каждым днем становилось все теснее и жарче. Запросто можно было угодить и под удары своей авиации или артиллерии.
Подчиненных у меня с каждым днем прибавлялось. Сначала присоединились несколько стрелков во главе с сержантом, потом израненные и обожженные танкисты, на третий день — артиллерийский расчет с «сорокапяткой» без единого снаряда. Через неделю в отряде уже насчитывалось несколько сот человек. Однако наша попытка пробиться в северо-западном направлении не увенчалась успехом. Западнее Ризино гитлеровцы накапливали большие силы, ввязавшись в бой, мы понесли потери и укрылись в Пеховском лесу.
Посоветовавшись, мы отказались от попыток выбраться из тыла врага. Решили, что потеряем своих людей меньше, а врагу нанесем вреда больше, если будем громить его здесь, нанося внезапные удары. На некоторое время отряд перекрыл дорогу Ризино — Багва, разгромив несколько вражеских колонн. В шести небольших селах и хуторах были уничтожены немецкие гарнизоны и штабы, захвачено множество документов.
Постоянно наблюдая за противником, допрашивая пленных, мы убедились, что немцы готовятся нанести мощный удар по нашему внешнему фронту окружения с целью прорыва к своей группировке войск, оказавшейся в Корсунь-Шевченковском котле. Тогда я и решил направить через фронт группу наиболее отважных бойцов с задачей: доставить разведданные командованию любой из наших частей. К сожалению, судьба этой группы осталась неизвестной.
11 февраля гитлеровцы попытались восемью танковыми дивизиями из района западнее Ризино и Ерки прорвать внешний фронт окружения в направлении Лысянки. Навстречу им нанесли удар войска окруженной группировки. Но соединиться они не смогли...
17 февраля Корсунь-Шевченковская операция была успешно завершена, а 18-го я со своим отрядом с боем прорвался через линию фронта с юга и вышел к Рыжановке, где находился штаб одного из наших соединений.
Со мной долго беседовал высокий, худощавый полковник. Крутил в руках мое удостоверение личности, внимательно рассматривал каждую страничку. Глядел то на фотографию, то на меня, сравнивая, похож ли, и все время удивленно хмыкал. Дело в том, что документ был самодельным: еще на букринском плацдарме мне его «оформил» Саша Лебединцев. Конечно, печать и подпись командира были подлинные. Но вот беда: удостоверение оказалось с дыркой — еще одной отметиной того боя у села Босовка: маленький осколок снаряда ударил в грудь, отбил кусочек эмали на ордене Красного Знамени и насквозь прошил документы.