* * *
В период подготовки к наступлению Шеховцов раздобыл противотанковое ружье, научился из него стрелять и даже помощника себе подготовил. К его идее все разведчики отнеслись одобрительно. Единственное, что «смущало», — вес и громоздкость ружья, да еще боеприпасы...
Позже Шеховцов организовал в тылу противника несколько удачных засад с применением ПТР, за что был представлен к награде. Но в этот раз мы впервые брали с собой противотанковое ружье.
С наступлением темноты разведгруппе удалось незаметно просочиться через передний край противника. Забираясь как можно выше в горы, мы направились по заранее намеченному маршруту. Вел нас лейтенант В. Батаев. В то время он уже слыл мастером по «проводке» людей в горах. Василий обладал неиссякаемой выносливостью, отлично ориентировался в горной местности, предпочитал ходить там, где еще никто не ходил.
Ночью хлынул сильнейший ливень. Батаев предложил переждать, чтобы не нарваться на мины. Да и двигаться невозможно было: вода неслась сплошным потоком, катила камни, сбивала с ног. Мы надеялись, что ливень скоро перестанет и сумеем наверстать упущенное время. Однако укрывшись плащ-палатками, простояли на месте часа три.
Где-то внизу время от времени гремели взрывы. Мы не сразу поняли, в чем дело. Догадался Батаев:
— Дождь нам помогает... Водой вымывает мины, катит их, бьет о камни — они и взрываются.
На зорьке, изрядно промокшие и продрогшие, снова двинулись в путь. Увеличив темп движения, к 10 часам достигли указанного рубежа.
Для засады выбрали участок, где дорога, прижатая скалами к обрыву, делала крутой поворот. Одна группа разведчиков во главе с Рябининым расположилась на противоположной стороне неширокого ущелья, как раз перед поворотом, чтобы можно было наблюдать и простреливать дорогу в оба конца метров на 300–400. Шеховцов с ружьем занял позицию там же. Я с другой группой замаскировался в скалах над дорогой.
Вскоре донесся до нас цокот копыт. Чуткое утреннее эхо приумножило его, и можно было подумать, что движется в нашу сторону по крайней мере целый эскадрон. Но мы уже были опытными и хорошо знали причуды горного эха.
На дороге появилась небольшая колонна конной артиллерии. Когда середина ее достигла поворота, грянули выстрелы из противотанкового ружья. Шеховцов ударил по первой, затем по последней упряжке. Заметались в панике гитлеровцы, обезумевшие лошади рванули в сторону, потащив за собой одну из пушек в обрыв. Следующий меткий выстрел из ПТР пришелся по повозке с боеприпасами. Снаряды рвались со страшным грохотом — получилась настоящая артиллерийская канонада. Через несколько минут, будто откликнувшись ей, со стороны переднего края донесся грохот орудийных и минометных выстрелов. Это наша артиллерия совершала огневой налет по противнику.
— Сейчас полк пойдет в атаку, — сказал лежавший рядом со мной Бычков. — И побегут фашисты прямо на нас по этой дорожке — вот тут мы их расколошматим!
Бычков угадал. Но не сразу, как выяснилось потом, пошел наш полк в атаку. Владимир Самсонович Накаидзе берег людей. Он решил «подразнить» немцев. Не поднимаясь из укрытий, по его команде пехотинцы грянули могучее «ура!». Противник не выдержал, открыл огонь уцелевшими средствами, которые сразу же были засечены и уничтожены артиллеристами. Кроме того, до немцев, находившихся на передовой, донеслась и наша «канонада». А они очень плохо чувствовали себя, когда за спиной оказывались русские. Угроза окружения приводила гитлеровцев в ужас. Видимо, это обстоятельство и заставило их оставить позиции и, прикрываясь небольшими заслонами, отступить. А другого пути для отхода, кроме дороги, которую мы наглухо забили «пробкой», у них не было.
Через каких-нибудь полчаса после того, как мы разгромили колонну конной артиллерии, разведчик, наблюдавший на правом фланге, доложил удивленно-радостным голосом:
— Приближается полевая кухня!
Я поднялся и увидел двигавшуюся повозку с прицепленной к ней полевой кухней, из трубы которой вился легкий сизый дымок. Наверное, тогда не только у меня потекли слюнки... Я поднял руки вверх, предупредив Рябинина и Шеховцова, чтобы не стреляли.
Повозка с кухней приближалась медленно, ездовой и повар пугливо озирались по сторонам. Увидев опрокинутую пушку, попытались было развернуться в обратную, да где там — слишком узка дорога, И тут раздался голос Бычкова: