— В помойном ведре две пустые банки из-под пива.
Оба обернулись на голос. Неслышно подошедший к ним «шишковатый», сунув руки в карманы, стоял рядом, устремив на Дэмуру взгляд, лишенный всякого выражения.
— Сколько времени вы провели здесь?
— Минут десять-пятнадцать…
— А потом?
— Потом поехал домой.
С лестницы послышались торопливые шаги: подоспела сыскная группа из окружного участка Киесе; Танака известил коллег, как только был обнаружен труп. Наступили весьма неприятные минуты. Церемония знакомства, обмен рукопожатиями, недоверчивые, настороженные взгляды. Подробное и внешне корректное изложение случившегося — правда, Танака обронил пустяковую деталь: что Дэмура на пенсии. Бесконечно повторяющиеся вопросы — все об одном и том же. Дэмура испытал огромное облегчение, когда ему и его бывшим коллегам разрешили покинуть место происшествия.
По пути в участок полицейские отвезли Дэмуру домой. Капитан Танака за всю дорогу не проронил ни слова, остальные тоже молчали. Сирену включать не стали, и прошло добрых минут сорок, пока они добрались до нужного места. Поездка успокоила Дэмуру. Его не смущало упорное, напряженное молчание в машине. Он смотрел в окно. Густые толпы людей у каждой станции метро. Дисциплинированные пешеходы, терпеливо ждущие, когда дадут зеленый свет. Группа одинаково одетых школьниц, направляющихся на экскурсию. Город жил привычной, будничной жизнью, где нет места изуродованным, оскверненным трупам. На сорок минут Дэмура отогнал от себя мысли, как быть дальше, отмахнулся от вопроса, за что был убит Камикадзе и почему прислали его язык именно ему, Дэмуре. Как оказалось впоследствии, он не имел права позволить себе эту роскошь.
Куяма все еще не мог переварить информацию, которой ошеломил его Дэмура. Банды якудза, организованная преступность… Этот мир был ему далек почти так же, как заурядному обывателю. Разумеется, он много раз слышал нечто подобное, читал в газетах, и все же не в состоянии был окончательно поверить, будто почтенные бизнесмены каким-то непостижимым образом связаны с таинственными обществами. Его воображение отказывалось представить преступником Ямаоку точно так же, как, например, главу фирмы «Сони» или главного комиссара полиции.
Еще более непостижимым казался Куяме такой парадоксальный факт: относительно организованной преступности все всем известно, однако общество бессильно что-либо предпринять. И все же не стоит думать, будто Куяма отличался наивностью. Нет, никогда — во всяком случае, с тех пор, как научился самостоятельно мыслить, — Куяма не считал безупречным отлаженный механизм социальной жизни. Он усвоил, что люди делятся на бедных и богатых, что иным счастливчикам повезло от рождения и поэтому они изначально получают от жизни большие возможности. Усвоить эту истину было тем более несложно, что сам Куяма тоже относился к разряду таких счастливчиков. Но у него в голове не укладывалось, как это общество при его прочном и отлаженном механизме терпит подобное зло. Ну а уж если общество терпит, то что тут может поделать молодой и не слишком опытный полицейский? Хорошо бы сплавить это дело самому Кадзе!
Куяме нелегко было подвигнуться на такое решение. Кроме того, ему не давали покоя некоторые неувязки в версии Дэмуры.
К примеру, позиция Нисиямы и его окружения попросту непонятна. Если все обстоит именно так, как представляет себе Дэмура, то эти люди — сущие безумцы. Ввязаться в борьбу с опаснейшими преступниками, профессиональными убийцами, рисковать своим имуществом и самой жизнью без малейшего шанса на успех! Или же они считают, что у них есть шансы победить? Неужели они надеются уцелеть в этой схватке не на жизнь, а на смерть? Но ведь им тоже должно быть ясно, что подпольная банда — по крайней мере, в данный момент — неодолима; она подобна сказочному дракону: отсекаешь одну голову, а вместо нее вырастает семь новых. Так чего же добивается Нисияма?
Неужели за почетной вывеской общества охраны природы скрывается такая же преступная банда? А может, наоборот, «зелено-голубые» — горстка храбрецов, осмелившихся принять вызов и вступить в борьбу с мощным противником? Истинные продолжатели древних традиций, мужественные бойцы, сознающие, что самая страшная опасность — не смерть, а утрата чести… Полно, да существуют ли подобные идеалисты на свете! И вообще, существовали они когда-нибудь реально или же народ в своих преданиях и легендах приукрасил героев, наделив их сверхъестественными качествами? А может, Куяма заблуждается и на свете до сих пор не перевелись люди, для которых освященный веками традиционный кодекс чести является совершенно естественным? Вот ведь Дэмура вроде бы не видел в этом ничего удивительного и растолковывал ему, Куяме, с обезоруживающей естественностью.
Сокрушенно тряхнув головой, Куяма вновь углубился в изучение разложенных на столе бумаг. Он все чаще ловил себя на том, что во время чтения бормочет вслух, жестикулирует. Так и спятить недолго. Хорошо еще, что сейчас он был в комнате один. Коллеги разбрелись кто куда, прослеживая отдельные нити в сложном переплетении дела Ямаоки, а он, Куяма, оказался единственным, кому Кадзе не дал никакого поручения. Вот он и придумал себя занятие сам: взял в архиве досье Нисиямы и сейчас раскрыл папку в нелепой надежде получить ответ на все мучившие его вопросы. На миг в голове мелькнула мысль, что, пожалуй, не случайно он не получил никакого задания; возможно, Кадзе рассчитывает использовать его в роли этакого офицера связи между Дэмурой, ведущим расследование неофициально, и отделом по расследованию убийств, действующим в рамках закона, чем плохо: неофициальный связник, которому даже не считают нужным сообщить, что именно в этом и заключается его задача!… Куяма уткнулся в бумаги. Он считал себя неплохим сыщиком и, уж во всяком случае, более полезным сотрудником, чтобы попросту убивать время в качестве мальчика на побегушках.