Голова ее была опущена, ей было явно неловко. Я положил вилку — аппетит пропал начисто. Ну вот что прикажете на это ответить?
— Понимаешь, в последнее время мне много всякого пришлось обдумывать. — Я вздохнул. — Ну я ищу работу, надо платить за квартиру, в общем, сейчас у меня все складывается не лучшим образом.
— Тогда, прошу тебя, позволь мне помочь! — взмолилась Кара.
— Нет, я же говорил тебе…
— Стив, это просто деньги!
Кара вскочила и бросилась к столику в углу гостиной. Она сняла цепочку с шеи и висевшим на ней ключиком отперла ящик. Это был единственный запертый ящик в столе, я уже успел это выяснить. Я смотрел, как она достает чековую книжку и идет обратно ко мне.
— Сколько тебе надо?
Она уже подписывала чек, даже не успев указать сумму.
— Я твои деньги не возьму, — тихо сказал я.
— Стив, прошу тебя. Я этого хочу. Хочу помочь тебе, — сказала Кара.
Но я ее уже не слышал. Бросил салфетку на стол и поднялся.
— Я, наверное, пойду.
— Стив…
Кара прикоснулась теплой ладонью к моей щеке. И посмотрела на меня так, словно я ей и вправду нравился или что-то в этом духе. Словно я занимал в ее жизни особое место, хотя познакомились мы всего несколько мимолетных недель назад. Кара поднялась на цыпочки и поцеловала меня. Я закрыл глаза и обнаружил, что целую ее так же страстно, как она меня. Уже давно никто не хотел меня так сильно. Я обхватил ее руками, не открывая глаз, и стал целовать так, словно это был последний миг в моей жизни, всё, что у меня осталось.
А потом я открыл глаза. Кара еще не оторвалась от меня, глаза у нее были открыты, но при виде нее все во мне застыло. Я отпрянул и уставился на нее.
— Что случилось? — спросила Кара.
— Ничего, — выговорил я. — Просто мне пора идти, честно.
— Стив, у тебя внутри что-то болит. Пожалуйста, скажи мне, в чем дело?
— Ты про что?
— Я думаю… я думаю, ты боишься близких отношений. И иногда ты смотришь на меня, как будто…
— Как будто что? — выдавил я, когда она умолкла.
— Как будто ты смотришь на меня, а видишь кого-то другого. Как будто смотришь сквозь меня.
У меня возникло совершенно непонятное ощущение — словно вся кровь забулькала, что ли. Неужели я и правда настолько утратил бдительность?
— Ты знаешь, что мой папа умер от инфаркта. Почему ты не хочешь сказать мне, кого потерял ты? — спросила Кара.
Я открыл рот, но слова не шли с языка.
— Мы с папой были очень близки, — продолжала Кара. — Так просто это не пережить.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — Я мог только шептать, и этот еле слышный шепот был полон боли.
— Ты потерял кого-то?
— Брата. У меня брат погиб… его убили.
Кара кивнула. Она была такая понимающая, и это было хуже всего, потому что я видел, что она понимает меня — полностью. Она была словно моя половинка, только спокойная и разумная.
— Какой ужас, Стив.
Я не мог ничего ответить.
— Иногда в тебе столько одиночества. Столько боли, — мягко произнесла Кара. — Ты напоминаешь мне меня.
И тут кровь с ревом понеслась у меня по жилам, все быстрее, все жарче. Я хотел, чтобы Кара замолчала. Перестала говорить. Перестала меня понимать. У меня защипало в горле. Защипало в глазах.
Замолчи. Замолчи. ЗАМОЛЧИ…
— Стив… — робко произнесла Кара.
Я глядел на нее, не отваживаясь даже моргать. Ее пальцы снова потянулись к моей щеке. Ее прикосновение было мягким и теплым.
— Мы с тобой так похожи. — Она печально улыбнулась. — Наверное, потому нас и тянет друг к другу. Родственные души.
Мне надо было заставить ее замолчать. Надо было. Я поцеловал ее — с ощущением, будто невидимый кулак неумолимо сжимает мне сердце. Кара обхватила меня руками и поцеловала с тем же отчаянием одиночки. Она все понимала правильно. Я был одинок. Я был одинок всю жизнь, даже до того, как моя семья раскололась на миллион осколков. Что же во мне такого, что мне так трудно с кем-то сблизиться? Что во мне такого, что я не могу ни найти, ни удержать друзей? Что во мне такого, что позволяет мне целовать трефу и уже не хотеть отстраниться и вытереть рот? Что во мне такого, что заставило меня влюбиться в ту, кого я должен презирать?
Рука сама собой скользнула от ее талии вверх, под майку. Ее обнаженная кожа была мягкая, как шепоток, и гладкая, как дорогой бархат. Никогда не встречал такой гладкой кожи. Чем больше я прикасался к ней, тем сильнее мне хотелось еще. Я притянул Кару к себе, рука скользнула к ее груди. Кровь у меня кипела, билась, мчалась по жилам. Я не мог дышать, я в жизни так не заводился. Я хотел не просто секса. Я хотел любви, хотел раствориться в Каре.