— Понятно, — сказал я.
И положил трубку.
Глава 35 × Сеффи
— А можно мы споем первым номером «Дурную башку»? — спросила я Джексона.
— Это гвоздь программы, — напомнил Сонни, глядя на меня так, словно я гусеница и ползу у него прямо по верхней губе.
— Я помню. Но я не просто так спрашиваю.
— Не знаю, что ты там думаешь… — начал Джексон.
— Пусть наша госпожа получит что желает, она же Крест, — перебил его Сонни.
Значит, вот как все теперь будет. В гримерке я подправляла помаду, пока ребята переодевали рубашки в ледяной всеобъемлющей тишине. Остальные всеми силами старались показать, что полностью меня игнорируют. Я такого не ожидала, и было обидно. Я посмотрела на Носорога за ударной установкой. Он на меня даже не взглянул.
— Носорог, начинай, а? Мне надо разогреть толпу, — сказала я ему.
Он посмотрел на меня с такой злобой, что я поежилась. И начал барабанить. Медленно, ровно. Я повернулась и прошла к микрофону. С одной стороны от меня стоял Джексон с гитарой. С другой — Сонни за клавишами. Исходившее от них отвращение жгло меня по всем трем измерениям.
— Ну, как настроение? — закричала я.
Толпа у сцены загалдела.
— Как настроение, говорю?!
На этот раз толпа загалдела еще громче.
А ритмы Носорога становились все быстрее. Я кивнула Джексону, он ударил по струнам. Через такт вступил Сонни. «Дурная башка» была сладкой попсой — зато очень популярной сладкой попсой. Я смотрела на толпу, уже взвинченную, — музыка заводила ее все сильнее и сильнее. И вот безмолвная ярость, таившаяся внутри, укоренилась и разрослась, заполонила все тело. Я презирала всех в зале, и Нулей, и Крестов, без разбору. Меня тошнило от того, какие они мелочные, узколобые, зашоренные. Почему ненависть дается так легко?
Сюда не смей заходить.
Нельзя тебе здесь играть.
Ты лишний.
Ты чуждый.
Черту не переступай.
Не лезь из своей страны.
Не лезь на мою планету.
И я ничем не лучше.
И я совсем такая же.
Я презирала всех в этом зале, но сильнее всего — себя. Я вздохнула поглубже. Нужно спеть как следует. Лучше, чем на репетиции. Лучше, чем раньше. Лучше всех в этом клубе, так, как здесь не пели уже давным-давно. И я запела. Гнев придал силы голосу. А ярость прогнала страх. А злость прогнала сомнения. Я больше была не Сеффи. Я была Ридан, девушка, которая ничего не опасалась и ни перед чем не останавливалась. Девушка, которой нечего было ждать и нечего терять. Я оторвалась по полной. Когда песня закончилась, толпа орала так, что у меня в ушах звенело. Нас обожали. «Дурная башка» была той самой песней, с которой надо было начинать. Популярная, быстрая, ритмичная танцевальная мелодия, от которой никто не мог усидеть на месте. Мы завели толпу именно так, как хотели.
— Еще хотите? — закричала я.
— Да-а! — завизжали в ответ.
— Еще хотите, говорю?!
— Да-а-а-а-а!
Тут впервые за вечер улыбка сошла с моего лица.
— Ну что, обломитесь, — сказала я.
Вопли толпы сменились растерянным ропотом. И огорошены были не только зрители. Мне удалось завладеть еще и вниманием Джексона, Носорога и Сонни.
— Когда мы пришли сюда сегодня, мы собирались спеть целую кучу песен, каждая круче и веселее той, которую мы только что исполнили, — сказала я в микрофон. — Но нас не впустили в парадную дверь. Нам велели зайти с черного хода. Ну что ж, если мы недостойны входить в ту же дверь, что и вы, мы, само собой, недостойны и петь для вас. Так что пока-пока, счастливо оставаться.
И я двинулась со сцены. Но тут вспомнила кое-что еще и вернулась к микрофону:
— Похоже, вы сегодня вообще остались без живой музыки, потому что вторая группа так возмутилась, когда увидела, как с нами обошлись, что уже уехала.
И на этот раз я ушла окончательно. Джексону с ребятами ничего не оставалось, кроме как последовать за мной. В ошарашенной тишине послышались первые свистки. Но даже если только кто-то один из всей толпы понял, что я сказала, дело того стоило.
— Чтоб тебе пусто было! Что ты устроила? — спросил Джексон. — Нам еще не заплатили.
— Еще как заплатили. — Я помахала всеми деньгами, которые дал мне этот лощеный мерзавец Косслик. Порылась в кармане и достала и свою «премию» тоже. — Держи-ка, Сонни. Думаю, у тебя никто ничего не отнимет, если ты сам не захочешь отдать.
Я протянула ему деньги. Он тут же затолкал их в карман штанов.
— Ну, пошли? — улыбнулась я.
Носорог, Джексон и Сонни вытаращились на меня. Зато все следы презрения как ветром сдуло. Так-то лучше!