– Разрешите присутствовать, товарищ…
– … Да в этот раз не присутствовать, Павел Анатольевич, а непосредственно участвовать! – прервал комиссара госбезопасности 3-го ранга Меркулов и согласно кивнул вошедшему. – Разрешаю.
В просторном прокуренном кабинете наркома госбезопасности СССР по обычаю разборов полетов тематик, связанных с «чудо-оружием» Гитлера или проблемами агентуры в глубоком тылу немцев, собрался десяток офицеров среднего и высшего звена НКВД и НКГБ. Уже в новой форме, с погонами, введенными в начале этого года, офицеры, некоторые готовящиеся к переходу в новую службу с непривычным названием «СМЕРШ», придуманным самим Сталиным, приветственно одарили Судоплатова знаками внимания и вновь погрузились в унылую нирвану гипнотизирования поверхности стола. Искоса поглядывая на шефа. Начальника, который в отличие от Берии мог и кнутом попотчевать, и пряником одарить, а не только мозги вышибать криком и приговорами.
– Павел Анатольевич, по своему управлению сообщи последние сведения касаемо «Крысы». Первый заместитель начальника «СМЕРШ» Селивановский, а также начальник Разведывательного Управления в войсках Кузнецов и начразведотдела Голиков уже доложились по своим направлениям. Какие новости у тебя? – Меркулов положил руки перед собой ладонями на столешницу и внимательно посмотрел на подчиненного. – И давай без общепринятых фамильярностей. Мы не там… у него.
Судоплатов проследил за направлением большого пальца левой руки начальника, направленного вверх, и кивнул.
– Слушаюсь. Все новости по вверенному мне 4-му Управлению вам известны, какие появляются вновь – я сообщаю сразу же в докладных. То, что мои коллеги уже вам доложились без моего участия, мне, честно говоря, непонятно. Мы вроде все делаем одно общее дело, и я мог пропустить что-то важное, не услышав смежников.
Офицеры разом повернули головы к Меркулову, ожидая чего-то этакого от нетактичности комиссара, но шеф остался невозмутим, наоборот, даже морщинки на лбу разгладились, а у глаз появились те, что в любом человеке выдают усмешку. Многие из присутствующих знали, что Меркулов и Судоплатов дружны. Там, за стенами наркомата. Как-никак даже соседями были, оба на Горького жили в доме с известным в Москве магазином спорттоваров «Динамо» на первом этаже. И за городом бывали вместе с семьями, и на вечерах, устроенных по случаю чествования руководителей высшего командного состава НКГБ-НКВД, и по праздникам.
– По поводу срочного вызова каждого из вас по одному к себе поясню позже. Так нужно. Офицеров я выслушал поочередно тет-а-тет, а не скопом без твоего участия, Павел Анатольевич. И все твои новости я тоже знаю. Теперь доложи, пожалуйста, всем нам о последних веяниях твоего департамента и мыслях, которые обуревают тебя. Слушаю.
Судоплатов пробежался взглядом по недоуменным лицам коллег, снова посмотрел на спокойного шефа, попытался встать, но Меркулов попросил его докладывать сидя. Начальник 4-го Управления НКГБ, отвечающего за разведку, террор и диверсии в тылу противника, поправил ворот, выпрямил осанку и, перед тем как начать, еще раз оглядел угрюмые сосредоточенные физиономии офицеров, будто пытался понять, можно ли говорить здесь обо всем или только не суть важное. Все-таки среди них, возможно, находился «крот», про которого в предпоследней депеше сообщал агент «Мазур», косвенно подтвердив мартовскую шифровку агента «Горна». «Неужели кто-то из этих многократно проверяемых своих в доску мужиков работает на фрицев?! Может, агенты ошиблись или исказили сведения? Может, этот «крот» не в нашей конторе служит? Если он действительно существует и гадит, ведая обо всех передвижках внутри ведомства, обо всех наших планах и операциях, то этот умница и мастак уже даже не «крот». Он крыса! Самая натуральная подлая хитрожопая крыса. Чужой среди своих. Предатель и вредитель. Самый реальный враг! Надеюсь, отдел собственной безопасности ведет работу в нужном направлении и не зря жрет наркомовские пайки в тяжелое военное время, когда кругом голод, разруха и…»
– Анатольич! – шепнул рядом сидящий Мехрис, начспецотдела шифровальщиков.
Судоплатов встрепенулся, дико захотел курить, но без разрешения на то Меркулова пришлось подавить сей позыв и заговорить:
– Немного полемики. Объект «Крыса»… – комиссар при этом слове вновь окинул всех продолжительным изучающим взглядом, – упорно продвигается к восточным рубежам, минуя Европу. Транспортировка изделия в темное время суток, отличная маскировка, хорошая конспирация, бдительная охрана на всех уровнях безопасности, личный контроль Гитлера и Гиммлера, включая адмирала Канариса, а также полная поддержка местных властей Восточной Пруссии до сих пор обеспечивают скрытное передвижение объекта к линии фронта. И хотя до нее еще очень далеко, угроза доставки изделия со сверхмощным вооружением реальна. Теперь буду краток и лаконичен. Мы… гм… мое управление потеряло часть агентуры в тылу врага. А именно: пять маршагентов, два из которых погибли, что подтверждено из надежных источников, трое других не возвратились в срок, судьба их неизвестна. Проверить состояние и живучесть агентов не представляется возможным вследствие загруженности единственного оставшегося агента глубокой разведки с позывным «Мазур», а также тщательного прочесывания местности штурмовыми и охранными отрядами СС, мобильными антидиверсионными группами СД и подразделениями вермахта из резервного фонда группы армий «Центр». Агентурная сеть Абвера и ищейки СС работают сутками напролет, жандармы и полиция хватают любое подозрительное лицо в секретной зоне маршрута железнодорожного спецсостава. Кроме того, по согласованию с руководством Комиссариата в тыл врага за период последних двух месяцев были заброшены три разведывательно-диверсионные и одна разведывательно-наблюдательная группы. Все из состава моего… простите… 4-го Управления. Результаты более чем плачевные: все четыре группы на связь не выходят уже критичное время. Одна РДГ, командир Заварзин, погибла сразу при десантировании в районе Растенбурга, другая во главе с лейтенантом Сафоновым, очевидно, погибла, будучи выброшенной по ошибке пилотов непосредственно в укрепрайон под Гумбинненом. С третьей группой, которую возглавляет старший лейтенант Серегин, связь не установлена, но парашютировалась она в районе Алленбурга. РНГ, сброшенная для наблюдения и сопровождения литерного, а также корректировки бомбометания нашей дальней авиации, отработала семнадцать суток и больше на связь не выходила. Связь прервалась трое суток назад, когда РНГ находилась под Инстербургом. Результаты действий авиации и их потери, уверен, вам известны из докладов смежных подразделений. Это шесть самолетов «ТБ-3» и «Пе-2», пять из которых производили бомбометание, а один был сбит после сброса РДГ Серегина на обратном пути из зоны. Подготовка очередной группы в вашем ведении, Всеволод Николаевич, но если хотите мое мнение, зная, что я разбрасываться кадрами по тылам врага впустую не намерен, то скажу однозначно. Следующую РДГ, считаю, целесообразно отправлять только после тщательной проверки маршрутизации «Крысы» и выявления ее местонахождения. А также при возобновлении работы агента «Мазура». У меня все.