- Я пыталась не любить тебя, - болезненно прошептала Тесса, не умея сохранить в тайне свою любовь, - Но не смогла остановиться.
Дрожь прокатилась по телу Бретта после этих слов. Ему неважно было, сколько других мужчин слышали подобное признание, слетавшее с этих сочных губ. Неважно было даже то, что ему никогда не хотелось, чтобы какая-либо женщина любила его. Он всегда был прохладно-безразличным к любым проявлениям женской преданности в свой адрес… до Тессы. Она была вызовом, подобного которому он не встречал раньше. И дело было не в оказанном ему сопротивлении – на самом деле она совсем не сопротивлялась ему. Скорее, она ускользала, то позволяя ему мельком увидеть ее безграничную женственность, то снова оказываясь вне его досягаемости. Видя такую квинтэссенцию женственности, он инстинктивно желал ее: именно она могла удовлетворить его жесткую мужскую природу. Любя его, она вручала ему самое себя, и Бретт не собирался позволить ей ускользнуть вновь.
Придерживая ее спину левой рукой, он притянул ее навстречу своим жаждущим губам, свободная рука начала расстегивать линию крошечных пуговиц на лифе ее платья. Тесса затрепетала в его объятиях, но не протестовала. Ей не хотелось, чтобы Бретт останавливался – она желала, чтобы он любил ее так же целую вечность. Ей было известно – есть время, чтобы давать, и время, чтобы брать. Сейчас была ее очередь давать. Она отдавала всю себя любимому мужчине, свободно, со всей щедростью, свойственной ее природе. Сердце так колотилось о грудную клетку, что голова закружилась, и, стараясь вдохнуть побольше воздуха, Тесса оторвалась от его губ, подставив ему нежную, изящную линию своей шеи. Его губы пустились в путешествие по ней, и Тесса застонала. Она хотела его; она так сильно нуждалась в нем, что ощущала внутри боль; ее пальцы отчаянно впивались в него.
- Тише, тише, - промурлыкал Бретт, высвобождая ее плечи из платья. – Я хочу, чтобы это продолжалось долго. Давай снимем все это с тебя, чтобы я мог тебя видеть; я хочу полностью раздеть тебя и дотронуться до каждого уголка твоего тела.
Тесса вынула руки из рукавов, откинувшись на ложе его рук, позволив Бретту любоваться видом своей груди под тонкой шелковой тканью сорочки. Она не носила бюстгальтер, и темно-розовые шишечки ее напрягшихся сосков были ясно видны, притягивая к себе его внимание. Дыхание Бретта становилось резче и тяжелее, когда он приподнял ее, стягивая платье через ее бедра, ноги и наконец снимая совсем. Тесса лежала на его коленях. Взгляд Ратленда путешествующий по всему ее телу, обжигал. Кроме сорочки, на ней остались только трусики в тон, изящный кружевной пояс с подвязками, шелковые чулки и легкие босоножки на высоком каблуке. Его рука бродила по ее телу, изучая его контуры, поглаживая обтянутые шелком ноги до тех пор, пока не достигла лодыжек. Медленно Бретт снял с нее туфли и позволил им упасть; затем его пальцы отправились вверх по ноге. Он теребил подвязки чулок, и лицо его выражало нестерпимое желание.
- Тебя стоит посадить под замок, - хрипло произнес он, не отрывая глаз от маршрута, по которому двигалась его рука. Его пальцы зацепили резинку трусиков и потянули вниз, открывая маленькое отверстие пупка. Бретт обвел его пальцем; затем его привлекли еще не исследованные уголки ее тела, и рука двинулась к груди Тессы. Он ласкал ее, и его рука обжигала тело. Тесса извивалась на его коленях, желая, чтобы он снял с нее сорочку и дотронулся до обнаженной плоти.
- Пожалуйста, - мягко взмолилась она, выгибаясь.
- Чего же ты хочешь? – прошептал он. – Может, этого? – он просунул руку под сорочку и сжал ее грудь, большой палец Бретта потер ее сосок, воспламеняя Тессу.
Она стонала, извиваясь.
- Да. Да. - Сильная дрожь сотрясала все тело Тессы, и Бретт успокаивал ее, прижимая крепче к себе, в то время как его рука продолжала ласкать ее грудь.
- Тише, милая, - мурлыкнул он. – Я собираюсь дать тебе то, что ты хочешь. Трогай меня. Говори, что бы ты хотела, чтобы я сделал.
Первую часть его инструкций было легко выполнить. Руки Тессы уже прикасались к нему, и она положила их на его грудь, чувствуя сквозь рубашку жар его тела. Но вторую часть… Что можно было сказать, если единственное, что ей было известно – то, что она ужасно, до боли, смертельно хочет его? Его сила, его сексуальность окутывали ее.